Гнев Сета

— Признаюсь,— молвила она,— ты повеселил меня, Харлем.— Она впервые назвала существо по имени.— Но не надейся, что это спасет тебя, если ты не исполнил моего приказа. Из грязи я тебя создала и в грязь верну!

При этих словах скорбная физиономия урода вновь стала забавной, и он обиженно захлопал глазами, снова заставив колдунью рассмеяться.

— Что ж,— улыбнулась она,— возможно, позже я и приближу тебя. Если, конечно, останешься жив,— подумав, добавила Черная Роза.— Признаюсь, ты умеешь рассеивать тоску, но теперь приступай к делу. Ты виделся с Харубом?

— Нет, госпожа,— быстро ответил кривляка, мгновенно напустив на себя серьезный вид.— Он умер. Зато я виделся с Конаном.

— Ты посмел попасться ему на глаза?!— вскричала она.

— А что мне оставалось делать?

Он смешно развел руками, которые стали вдруг невообразимо корявыми, похожими на древесные сучья.

— Прекрати!— крикнула она, и руки тотчас вернулись в нормальное состояние.— Зачем ты полез к киммерийцу?

— Я увидел у него одну вещицу, и мне нужно было поближе рассмотреть ее, чтобы убедиться, что ошибки нет.

— Ну, хорошо,— смягчилась повелительница,— он хоть не понял, кто ты?

— Конечно, нет!— обрадовался Харлем.— Я развлекал его, строя невинные рожи, пока ему не надоело, но он ни о чем не догадался, клянусь Сетом!— вскричал он, видя, что Роза начинает гневаться.— Он даже дал мне две монеты! Одну в награду за мой талант!

— Талант!— ухмыльнулась она.

— Да, да!— воодушевленно вскричал грязевой голем.— Я сказал ему, что это Митра столь щедро одарил меня при рождении! Вторую же монетку он мне дал, чтобы я скрылся с глаз его. Похоже, все-таки я ему не слишком понравился,— обиженно закончил Харлем.

— Хорошо!— жестом остановила его излияния Роза, которая уже начала терять терпение.— Что это была за вещь?

— Клинок Тьмы,— промямлил кривляка,— за которым ты послала меня к Харубу.

— Так Клинок Тьмы у варвара!— вскричала пораженная этим известием колдунья.— Но как он попал к нему?

— Я ведь сказал тебе, что Харуб мертв. Думаю, киммериец убил колдуна, к которому ты меня послала,— все так же спокойно ответил Харлем.

— Убил…— недоверчиво повторила она.— Но это невозможно!

— Когда я был всего лишь кучей жирной грязи и меня месили сапожищами те, кто сделан из мяса, разве мог я предположить, что со временем стану совершенней, чем они?

— Философ!— фыркнула Роза и тут же вновь повторила:— Так, значит, Клинок Тьмы теперь у варвара…

— Вовсе нет,— пожал плечами Харлем.— Конан сменял его на базаре на пару коней.

— Великий Сет!— простонала женщина в платье из змеиной кожи.— Что творится в мире?! Но ведь это еще хуже! Теперь кинжал не найти!

— Вовсе нет,— вновь хмыкнуло существо из грязи, и лицо его расплылось в умышленно преувеличенной счастливой улыбке,— вот он!

Рука Харлема погрузилась в тело, выудила тряпичный сверток, и через несколько мгновений усыпанные камнями ножны уже лежали на его ладони.

— Как… Как ты его достал?— Еще не веря своим глазам, Роза Сета схватила ритуальный клинок.— Да, несомненно, это он — воскликнула колдунья, вынимая клинок из ножен.— Так как ты его достал?— повторила она свой вопрос.

— Ну…— Харлем придал лицу выражение невинного младенца, только что отнятого от материнской груди.— Пришлось проявить смекалку и пожертвовать собственным телом!

— То есть?

— Слишком много грязи ушло на то, чтобы забить жирную глотку его нового владельца,— сокрушенно вздохнул «младенец».

— Так ты сумел убить человека?— изумленно спросила Роза.

— А!— скромно отмахнулся Харлем.— Их там еще много осталось!

* * *

В таверне постоялого двора было тепло и тихо. Конан и его спутники расположились поближе к камину, от которого веяло теплом и уютом, и заказали хороший ужин на четверых, благо в деньгах недостатка не было, остаток дня, решив посвятить отдыху. Все-таки путь от Шандара до Хоршемиша предстоял неблизкий. Конан познакомил своих спутников друг с другом: как-никак теперь им предстояло делить и радости, и неприятности, и никто из четверых понятия не имел, сколько это продлится.

Каждый понемногу рассказал о себе, и Конан узнал, что Бергон — сирота из маленькой деревушки, которая затерялась на самом севере Заморы, в глухой долине, образованной отрогами Кезанкийских и Карпашских rop. Родителей он не помнил и всю свою полуголодную жизнь батрачил за жидкую похлебку, пока не подрос и не решил, что с него довольно.