Глухая пора листопада (сборник)

Она села за компьютер и включила его. Пароль машина не затребовала. Значит, хозяин не боялся жуликов и непрошеных гостей. Папок с файлами тут было немало. Таня открывала одну за другой, но ничего важного для себя не находила. Судя по снимкам, этот человек специализировался по слежке. Разные люди в разных местах, и никто не знал, что их фотографируют. Наконец она и до нужной папки дошла. Здесь было не меньше двадцати фотографий ее и Андрея. Но как ему удалось сфотографировать их в постели? О том, где она живет, не знал никто. Андрей приезжал только утром или поздно ночью. А снимок сделан так, будто этот тип находился в их комнате. Значит, он проник в квартиру раньше и затаился в укромном месте. Скорее всего, в чулане и снимал телеобъективом. Лица и остальное крупным планом. Таня подключила свой смартфон к компьютеру и перекачала папку, посвященную их с Андреем роману, после чего начала форматировать жесткий диск. Так, чтобы на нем ничего не осталось. Пока стиралась вся информация с компьютера, она провела небольшой обыск. Между книгами нашла три сберкнижки на предъявителя. По два миллиона рублей на каждой. Таня оказалась права. Этот человек не бедствовал, а еще эти картины. Они очень походили на подлинники. А если так, то их цена не ниже миллиона долларов за каждую. Надо полагать, он никого сюда не приводил. Если уж она сюда влезла, то ворам проникнуть в святая святых и вовсе пустяк. Но вот вопрос: откуда Андрей узнал этот адрес? Герман работал на его жену, а не на Андрея. И Лена наверняка уже видела все фотографии. Значит, ее убийство было неизбежно. С ее связями эта женщина не дала бы им жить по-человечески. Андрей не дурак, но с женой ему было бы не справиться.

Таня осмотрела шкаф с одеждой – отличный выбор костюмов, пальто и плащей. Она начала методично проверять карманы одежды. В одном из пиджаков нашла паспорт на имя Германа Юрьевича Садовского. Лицо на фотографии ей ни о чем не говорило. Таких часто встречаешь, и они не запоминаются. А вот прописка сказала о многом. Садовский проживал на проспекте Гагарина, дом пять, квартира сто шестьдесят один. Квартира на Корчагина играла роль мастерской, но Андрей назвал именно этот адрес и велел ей искать компромат здесь. И она его нашла. Паспорт Таня решила взять с собой. В другом кармане она нашла связку ключей, похоже, от дома, и один ключик отдельно. На нем стоял номер 98. Она догадалась, что этот ключ от камеры хранения на вокзале. Там же лежал миниатюрный кассетный диктофон. В него была вставлена чистая кассета. Новые находки Таня тоже забрала с собой. Больше ее ничего не интересовало, и она ушла через дверь, защелкнув ее на замок.

Первым делом она поехала на вокзал. Камера под номером 98 открылась легко. В ней лежала обувная коробка, забитая кассетами от диктофона. Таня ее взяла и тут же вернулась в машину. Она прослушала только одну кассету, как ее планы резко изменились. Она на большой скорости двинулась в сторону дома. Вернувшись, она тут же достала дневник Андрея из тайника. Ей надо было сверить услышанное на кассете с тем, как трактует эти же события ее любовник.

Девять лет назад

Это случилось семнадцатого сентября. Опять осень. Можно подумать, других времен года не существует. И опять ночь, и опять дождь.

Мы слишком часто стали ездить на вечеринки. Похоже, за год семейной жизни Лену утомила постель. Ей хотелось блистать в свете. Конечно, я любил эту женщину, но со временем она стала резче, грубее и все чаще устраивала мне сцены ревности, особенно в подвыпившем состоянии. А пить она стала много. Я приходил с работы позже ее, а она сидела уже пьяненькая. У нее возникла бредовая идея, будто я трахаюсь в ее кабинете прямо на рабочем столе с Оксаной, которую она держала при себе. Лена редко бывала на работе, но ей хватало и трех дней, чтобы сделать все свои дела. Она завела себе конюшню и объезжала молодых жеребцов. Настоящим жеребцом был ее конюх. Молодой блондин с голубыми глазами. Глуп, как пробка, но чертовски красив. Я не ревновал. Не имел такой слабости. А ей, вероятно, очень хотелось, чтобы я устраивал ей сцены ревности. Ее устраивало любое внимание с моей стороны. Даже побои стерпела бы. Мазохистка.

Я же не изменился. Большую часть времени посвящал работе. А теперь, когда появилась побочная деятельность, как ее называл мой партнер Кеша Белухин, я уже стал мастером своего дела. Идеи Гальперина поражали своей фантазией. Но главное, что он доверял мне и позволял импровизировать. И тут я понял, что своей импровизацией довожу каждый эпизод до совершенства.

Но все это быт, повседневная трясина, к которой я привык и которая меня устраивала. Я слишком мало видел в жизни, чтобы хотеть большего. Жизнь я видел в книгах. Много читал, но ни о чем не мечтал.