Глубокое ущелье

Рыцарь умолк и, казалось, размышлял, как лучше ответить. Пленник поднялся. Юнус Эмре поприветствовал рыцаря, и они спустились вниз на зов дервишского дюмбелека.

Рыцарь до самых дверей проследил взглядом за ашиком. Узкоплечий, сутулый.

И как такой мог просто и легко сказать: «Взяв голову в руки, иду за тобой!»

Ведь на это потребно беспримерное мужество. А этот волочит ноги в своих дорожных бабушах. И откуда только у этого простолюдина сила берется для подобных стихов? Размышляя об этом, рыцарь не забыл ответить на вопрос Мавро.

— Нет, не здешний он, мой товарищ... А что?

— Застанет ночь — не разглядит он болота. Зачем отправился в Гермиян?

— С человеком одним повидаться.

— Если сообразили там, что до ущелья он засветло не доберется, наверняка не отпустили. Дай-то бог!

— Так уж страшно ваше болото?

— А в ваших краях есть болота? Ходил ты когда-нибудь через них?

— Нет.

— Тогда, что ни скажу, тебе не понять. Днем заживо глотает людей проклятое, а уж ночью... Идешь, тростник как тростник. Понадеешься на себя, в своем, мол, уме, глаза не слепы, твердую землю всегда ногой нащупаю, а скверно станет, горы-то вот они, рядом, вернусь по своему следу назад. Упаси господь! А верхом — так и вовсе в сердце страха нет, голова ведь над тростником. Но не обольщайся. Обольщение — смерть... Лошадиное копыто легче ноги проваливается.

А конь оступился — испугается. Поджилки начинают у него дрожать, страх в гладах. И тут же страх этот тебе передается. Наконец понял: дальше не пройти. Надо возвращаться. Спешился, чтобы коня в поводу вести,— и готов! Горы-то, твоя надежда, из виду исчезли. Наверху клочок неба, под ногами болото, с четырех сторон — стеной камыш. Проваливаешься, вылезаешь, глядь — и сил больше нет, сердце вот-вот изо рта выскочит... А болото следы прячет. В камышах знаков нет. Сначала сомнение возьмет, куда это я иду, не в болото ли опять? А потом смертный ужас за сердце схватит. Тогда сколько ни бейся, все напрасно. Одно остается — лечь и ждать своего смертного часа, зная, что орлы да грифы сердце твое выжрут, глаза выклюют!

— Ну и наговорил, трусишка Мавро!.. Это ведь не бескрайние немецкие леса.

— Немецких лесов не знаю... Знаю только, что огромные караваны из сил выбивались и болото их поглотило. Что буря снежная, то и болото. Здешние люди знают... Попал в болото — без проводника ни шагу. А проводника взял — беда твоя удвоилась.

— Это почему?

— А потому, что не на каждого проводника можно положиться. Проводник — он и спаситель, он и душегубец. Заведет тебя и среди бела дня потопит в болоте, из пояса деньги возьмет, коня уведет, одежду снимет. Да и проводником-то быть страшно. Ищет он в болоте дорогу, а уж тебе в сердце сомнение засело, не замыслил ли он зла? Ну, конечно, захочешь упредить врага и сам его прирежешь. Шея у проводников здесь тоньше волоса. Оттого и дорого берут они. Редко кто с добром в болото лезет, больше со злом. А если знаешь, что на одного нельзя положиться, наймешь еще одного. Вот и выходит, что у проводника нет страшнее врагов, чем его собратья.— Он передернул плечами.— Отец говорил: «Болото — оно живое. День на день не приходится. Изменчиво, точно шлюха какая».

— Это как понимать?

— А так, неделю назад по этому пути караван проходил, а сегодня здесь бездонный колодец — течение пробилось. Если ты проводник, постоянно следи за тропою своей, чтобы не попасться в ловушку. Должен сразу приметить новый проход, новое место для засады, новый тайник. Ведь и за тобой следят... Одно спасенье — знать и никому не говорить. Хороший проводник должен беспрестанно следить за своими знаками: не поломались ли, не унесли? Не понаставил ли кто чужих? К голоду, к усталости должен приучен быть, как змея. Ну а уж если воинов из соседских уделов в налеты водишь, недолго тебе жить. Потому-то и не видел я, чтобы кто-нибудь этим долго занимался.— Словно вспомнив что-то, он вздохнул и перекрестился.— Разве только Черный проводник...

— Это кто же такой?

— До сих пор никто не дознался. Многие его видели, да только издали. В недавние годы тут дорогу разбойные люди перекрыли. Напали на караван, что из Стамбула в Тавриз шел. От нашего императора тавризскому ильхану подарки везли. Бог знает, во сколько алтынов ценой. Захватили его разбойники. Монголы, сельджуки, византийцы с трех сторон на выручку сокровищ кинулись. След в болото привел, засучили штаны, влезли в тростник, обыскали все, пядь за пядью... Ничего не нашли, считай, дымом в небо ушли. После того воры в Изнике собор Святой Софии ограбили. Снова взяли след, снова в болото привел — и концы в воду. Вот тогда и пошел слух о Черном проводнике.

— Почему черном?

— Потому что одет он во все черное — с головы до пят. Ночь спустится, попробуй разгляди его в темноте.— Мавро задумался..— Коварно наше болото, мой рыцарь! Ух, страшно!

— А ты знаешь проходы, места для засады, тайники?

Мавро растерялся. Пытаясь выиграть время, улыбнулся, облизал губы.

— Не по зубам, мой рыцарь. Откуда такому, как я, караван-сарайщику...