Глубокое ущелье

Орхан беспомощно огляделся. Сняв с плеча Мавро лук, хотел было выпустить стрелу в монаха. Но не решился. Он не боялся попасть в Пир Эльвана, боялся отвлечь его внимание.

— Ткни его в живот!

Мавро сам не узнал своего голоса. Но Пир Эльван его понял. Когда острие кинжала оказалось направленным вниз, навалился на монаха всем телом. Бенито сделал отчаянный рывок. Затрещали кости.

Отравленный кинжал медленно приближался к выпиравшему брюху монаха.

Наконец коснулся. Жуткий вой разорвал тишину лунной ночи, Эхом отдался в пещере.

Пир Эльван с удивлением почувствовал, что сопротивление внезапно оборвалось. Брезгливо оттолкнул монаха, словно грязную тварь. Бенито сжался в комок, как перед прыжком в воду, резким движением откинул голову, упал на землю и застыл.

Не сразу пришли в себя сёгютцы: мгновенное действие яда потрясло их.

Обернулись, услышав визг.

Это подскочил Даскалос, который, очнувшись, увидел мертвого Бенито. Размахивая руками, огромной птицей ринулся он в черный провал пещеры.

— Копье, Керим!

— Стреляй, Мавро!

— Дайте огниво!

— Сухую ветку, скорей!

— Эй, Камаган, есть там другой выход?

Не ответив Орхану, дервиш Камаган кинулся в пещеру. Не раз в отсутствие Черного монаха обшаривал он его сундуки и корзины, знал здесь каждый уголок. Приглянулись ему кое-какие награбленные вещицы, а особенно книги.

Увидев, как хилый старик исчез в кромешной темноте пещеры, воины Осман-бея устыдились своей робости, бросились за ним. Но тут же остановились, словно провалившись в липкую черноту колодца.

— Осторожно, там капкан!

Возглас Керима смешался с отчаянным воплем Даскалоса.

— Даскалос в капкане!

— Попался, голубчик. Пошли!

Вытянув перед собой руки, они двинулись на вой.

— Пир Эльван, береги голову!

В узком проходе слышался тихий посвист ветерка. Миновали проход, вошли во вторую пещеру. Дервиш Камаган притаился в углу, похожий в полутьме на ребенка,— будто в прятки играет.

Оглянулся на звук шагов, верно не ждал, что пойдут следом. Пятясь, вышел на лунный свет. Лицо бледное, как кость.

— Не подходи! Не подходи!

Обернувшись на голос Даскалоса, Камаган рассмеялся. Нос его вовсе сошелся с подбородком. В воздухе, как искра, сверкнуло лезвие ножа.

Камаган схватился за грудь, покачнулся, опираясь о стену, сполз на пол. Казалось, он спокойно уселся у стены. Занимаясь ворожбой, дервиш давно жил в выдуманном им мире, принимая собственные фантазии за действительность. И, сам себя обманув, поверил в свое бессмертие. На лице его застыло изумление.

Даскалос не знал, в кого он метнул нож. Рыча, как голодный волк, разрывающий живую добычу, пытался высвободить из капкана ногу.

Пир Эльван обнажил палаш. С леденящим душу спокойствием подошел к Даскалосу. Жалостно и дружелюбно окликнул:

— Даскалос!

Не отрывая рук от капкана, Даскалос быстро поднял голову. Не успела в его глазах погаснуть искра надежды, как Человек-Дракон снес с него голову.

Они тщательно обыскали обе пещеры. Деньги и сокровища, награбленные монахами за годы черных дел, прямо в сундуках погрузили на мула. И двинулись по дороге в Сёгют.

Осман-бей почтительно указал рукой:

— Пожалуйста, Дюндар-бей, проходи.

Дюндар никак не мог спросонья понять, зачем разбудили его среди ночи, вызвали на совет старейшин в диван.

Мрачным взглядом окинул сидящих на софе.

— Час добрый! С чего это в такое время?

— Проходи.

Сел на указанное ему место. Огляделся — кого собрали? Все отводили от него взгляд. Он обеспокоился.

— Что такое? До утра не могли дотерпеть?

Осман будто не слышал.

— Где твой Даскалос?

— Даскалос? Не знаю. А что?

— Приказал найти. Не отыскали. Где он?

— За этим и звали? Откуда мне знать — я не пастух ему!

— Нет у него дел с монахом Бенито?

— С монахом Бенито? — Дюндар облизнул губы, сглотнул.— Как же, есть! — Подумал.— И тот гяур, и этот...

— Может, полюбопытствуешь?

— А что там?

— Сейчас услышишь.

Осман-бей поднял руку.

Справа от двери стояли Орхан и Керим, слева Пир Эльван и Мавро. По его знаку они сделали четыре шага вперед.

— Рассказывай, Мавро, что видели, что слышали — все с самого начала.

Старейшины сидели недвижно и в неверном пламени свечей казались высеченными из камня. Мавро начал рассказ, не повышая голоса, не уклоняясь от главного, уставившись неподвижным взглядом в стену.

Дюндар потянулся было за четками, но передумал. Холодный пот заливал спину. В висках так стучало, что он плохо слышал. «Где же этот мерзавец Даскалос?» Он искоса глянул на дверь. «Неужто поймали? Разболтал наши тайны!» Все было словно в кошмарном сне. Мучительно соображал, как защититься, но ничего толкового в голову не приходило. «Отрицание — крепость джигита!.. Буду отрицать все начисто — лучше ничего не придумаешь!»

— Ах, гяур, ах, подлец! Врет! Вскормили мы гадюку на груди своей...

Сообразив, что слова эти произнес он сам, Дюндар приободрился.

Мавро переждал, пока он умолкнет.

— Даскалос сказал Черному монаху: «Приказ Дюндар-бея: скорее сообщи в Биледжик. Кто-то с закрытым лицом приходил в Сёгют. Узнали они о ловушке».