Глубокое течение

— Вот хоть и с завязанными глазами, а нашел, кого искал, — и, подойдя ближе, повернулся к Приборному: — А ты не лайся, Сергей Федотович, у меня, может быть, большое дело есть. — И снова к Лесницкому: — Да ты, соколик мой, хворый, а-а? Аль несчастье какое?

— Ничего, дед Лаврен, уже поправляюсь.

— Слава богу, слава богу. Где тут у вас можно присесть?

Николай подал ему деревянную колодку, на которой сидел сам.

Старик сел и, достав свою огромную трубку, стал набивать ее самосадом, да таким, что некурящий Павленко начал чихать. Потом дед долго высекал кремнем огонь.

— Отсырела фашистская культура…

Приборный, смеясь, подал ему бензиновую зажигалку конструкции Гнедкова. Дед закурил и сказал, обращаясь ко всем:

— За правдой пришел до вас. Вот что. Да едва нашел. Два дня по лесу бродил. Слушайте вот. Позавчера это, значится, началось. От кого пошло — не скажу, бо сам не ведаю. Но вся деревня заговорила, что немцев под Сталинградом разбили.

Командиры удивленно переглянулись между собой.

— Да не просто побили, а так, говорят, дали, что и живых мало осталось. Вот что. А какие остались — так бегут оттуда без оглядки, а их догоняют и еще дают… Говорят, что одного уже в наших краях видели. У него от страху душа едва держится в теле. Вот что. Ну, старики и начали ходить ко мне… «Ты, — говорят, — Лаврен, с разумными людьми знаешься». Они, значит, уверены, что я связь с вами держу. Что я мог им ответить? А тут, как назло, и ваши хлопцы сколько дней носа не кажут. Подумал я и пошел искать вас, чтобы точную правду узнать. Вот и скажите мне ее сейчас, а я людям передам.

Командиры снова переглянулись. Приборный спросил-

— Кто читал сегодняшнюю сводку?

— Вот она у меня, — отозвался Лесницкий, протягивая листок желтой бумаги.

Командиры втроем долго» внимательно читали сводку. Старик посмотрел на них и тяжело вздохнул:

— Значит, нема ничего такого?

Они подняли головы и обернулись к комиссару. Лесницкий на мгновение задумался: что сказать старику, который пришел с таким необычным вопросом от имени народа?

— Да пока что нет никакого сообщения. Но оно будет, дед Лаврен, и будет скоро, если народ заговорил о нем, потому что народ правильно понял слова Сталина: «Скоро и на нашей улице будет праздник». Народ ждет этого праздника и уверен, что он скоро будет… Да, друзья мои, очень скоро…

Неизвестно через кого этот разговор облетел весь лагерь и всколыхнул людей. Через несколько минут уже никто не спал, и у каждой землянки, у каждого шалаша горячо обсуждали чрезвычайную новость, которую принес старый рыбак, и слова комиссара: «Еще нет, но будет, скоро будет».

Волнение охватило всех. Партизаны забыли об усталости и начали проситься на задание, хотя время, предназначенное для отдыха, еще не кончилось. Приборный разрешил идти только подрывникам. Остальные продолжали отдыхать.

Вечером коллектив самодеятельности под руководством Майбороды давал октябрьский концерт, который из-за боев не могли организовать в праздничные дни. Концерт затянулся — программа была большая. Недаром Майборода готовил ее почти полгода. В заключение хор исполнил песню «Идет война народная». Величаво и грозно звучали в старом бору в эту ноябрьскую ночь суровые слова песни. Звучали, как шм1н, как великий призыв. И партизаны слушали ее стоя, © напряженном молчании.

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна.
Идет война народная,
Священная война.

В бледном свете двух фонарей причудливыми мотыльками кружились снежинки.

Внезапно песню прервал громкий и радостный крик:

— Есть, товарищи! Есть!.. Правильно говорил дед!

Хор замолк.

Из темноты в полосу света выскочил радист Алексей Гончаров и стал впереди хора.

— Вот оно, товарищи! Началось, — голос его дрожал от сильного волнения. — Вот… Слушайте. «В последний час. Успешное наступление наших войск в районе — города Сталинграда».

Люди подались к нему, замерли. А когда он кончил читать, возбужденно заговорили, засмеялись. Но Майборода дал хору команду, и все звуки потонули в могучей боевой песне, которая призывала мстить врагу, вдохновляла на героические подвиги.

Когда песня кончилась, партизаны закричали:

— В поход! В поход, товарищи!

— Товарищи командиры! Вперед!

— Сергей Федотович!..

— Комиссара сюда!..

— Поможем сталинградцам!

— Смерть фашистским гадам!

На руках вынесли из землянки завернутого в кожух Лесницкого, на руках подняли его вверх. И он сказал самую короткую за всю свою жизнь, но самую взволнованную и радостную речь:

— Товарищи, началось великое Наступление! Вот он, праздник на нашей улице, о котором говорил товарищ Сталин…

ЧАСТЬ III

I

Зима Сталинграда была периодом мощного роста партизанских сил, их победного наступления.

Бригада «Днепр» очистила от противника большой район, и ее отряды всю зиму размещались в деревнях.