Глубокое течение

Был совсем обычный день, но партизаны называли его необыкновенным, потому что дней таких у них было мало. В этот день только несколько разведчиков были на задании. Все остальные отдыхали, и отдыхали уже третий день. Это был самый долгий отдых за все время существования бригады. Люди заслужили его. Почти месяц бригада находилась в непрерывных боях и походах, и силы ее были напряжены до крайности. Особенно тяжелыми были последние бои, когда бригада прикрывала переправу рейдового соединения украинских партизан. Немцы старались любыми средствами сорвать переправу. «Днепровцы» приняли на себя их главный удар, собственной грудью прикрыли украинских братьев. Много мужественных бойцов потеряла бригада во время этих боев. Много было раненых и больных, а остальные партизаны были донельзя утомлены, обессилены. Поэтому и на третий день отдыха в лагере было почти пусто и тихо. Люди спали. Только медленно расхаживали часовые да около госпиталя суетились санитары. Земля была скована морозом. В воздухе время от времени начинали кружиться снежинки — вестники близкой зимы, но ветер не давал снеговым тучам сгуститься и упрямо отгонял их куда-то вдаль, на восток.

— А все-таки ночью снег выпадет, — заметил Приборный, войдя со двора в командирскую землянку.

Лесницкий поднял голову, взглянул в узкую щель оконца.

— Идет?

— Не идет, но пойдет. Ну, как тебе? Лучше? Дышал ты, кажется, легче, когда спал.

— Немного лучше. Но все еще жжет. Первый раз в жизни так болею.

— А тебе надо было плыть. Додумался, лихо на тебя, в ноябре Днепр переплывать. Совсем застыть мог на середине.

— Не было времени рассуждать, Сергей. В таком положении через вар поплывешь, не то что через Днепр — от этого зависела жизнь наших людей. Ты же. понимаешь: если бы они напали нечаянно, они не только могли бы уничтожить отряд Плющая, но и напортить на переправе. А так попали в ловушку…

Лесницкий с удовлетворением улыбнулся, вспомнив, как он с отрядом разгромил гитлеровцев, которые неожиданно появились на восточном берегу, намереваясь через лес пробраться к переправе. Но для этого ему нужно было срочно переплыть Днепр, чтобы предупредить Плющая. Лодки под руками не было, и он пустился вплавь, хотя по реке уже шел битый колючий лед.

— Однако давай отхватим минут по двести заключительных, до обеда времени еще много, — предложил Приборный, укладываясь на свой топчан.

На полу, на сене, покрытом трофейными палатками, спали Николай Маевский и Павленко. Спали они крепко и сладко.

— На кухне смеются над Майбородой. Рассказывают, проспал двадцать шесть часов, не просыпаясь. Представляешь? Алена даже испугалась, пошла пульс щупать. А потом он полведра каши съел. Вот уж любитель рекордов. Удивляюсь, как он машину не разбил, когда был шофером. Хвалится же он, что один профессор боялся с ним ездить. Однако спать, спать, спать… — И через какие-нибудь три минуты Приборный захрапел на всю землянку.

Лесницкий посмотрел на него, удивленно покачал головой — как быстро человек умеет засыпать!

Самому ему не спалось. В голову надоедливо лезли разнообразные планы будущих операций. Он пробовал отогнать их, — что умного можно придумать с больной головой! Но чтобы отогнать одни мысли, нужно отвлечься какими-то другими, а других, которые не касались бы борьбы, у него не было, да и не могло быть в такое время. Вся его жизнь, все его счастье было в этой великой борьбе. И он думал о ней.

«Интересно, что сейчас у Сталинграда?» — подумал он и, вспомнив, что не читал вчерашней сводки, осторожно поднялся, чтобы не разбудить друзей, тихо открыл дверь и пальцем поманил к себе дневального.

— Передай радистам, чтобы принесли вчерашнюю сводку.

Когда сводку принесли, он перечитал ее несколько раз и долго вдумывался в каждое скупое слово, словно хотел увидеть между ними что-то особенное. Из головы не выходили слова Сталина: «Скоро и на нашей улице будет праздник». Очень хотелось поскорей услышать об этом празднике.

«Народ ждет его с нетерпением…»

Он размышлял долго, а потом как-то неожиданно заснул глубоким, крепким сном. Он не слышал, как в землянку вошла Алена, пощупала его лоб, послушала пульс и сказала:

— Кажется, кризис.

Разбудил его шепот нескольких человек. Известно, что такой шепот действует на спящего хуже самого громкого разговора — сразу будит.

Лесницкий открыл глаза и увидел, что все три командира куда-то собираются и шикают друг на друга, показывая на него. Он поднял голову.

— Вы куда?

И тут же увидел около дверей человека с завязанным лицом, а за ним — вооруженного партизана. У задержанного из-под куска грязной палатки выглядывала длинная седая борода.

— Развяжите ему глаза.

Часовой развязал пленному глаза, и Лесницкий узнал в нем старого днепровского рыбака деда Лаврена, который до войны, да и теперь не раз перевозил секретаря райкома через Днепр.

Приборный тоже узнал его и засмеялся:

— Старый хрен. Столько шуму наделал.

Старик старательно протер шершавыми пальцами

натертые повязкой глаза и, разглядев Лесницкого, степенно поздоровался.