Глубокие раны

За почерневшими от пожара руинами замка серебрилось озеро. Высоко в синем небе летали аисты, а на разбитых ступенях, ведущих в замок, в солнечных лучах потягивалась жирная кошка, которая явно чувствовала себя законной наследницей Цойдлитц-Лауенбурга. Перед глазами Пии возникло поместье того времени, каким оно выглядело тогда. Посередине замок, административное здание, кузница, хлевы. Разом она поняла, почему люди, которые были изгнаны с этой прекрасной земли, до сих пор не могут смириться с потерей их родины.

— Пия! — крикнул нетерпеливо Хеннинг. — Ты можешь подойти сюда?

— Да, я иду.

Пия обернулась. Уголком глаза она уловила вспышку. Солнечный свет на металле. С любопытством Кирххоф обошла одну из поросших крапивой куч щебня и застыла. Испуг пронизал ее до кончиков пальцев. Перед ней стоял темный «Майбах» Веры Кальтензее, весь в пыли от долгой езды, с прилипшими к ветровому стеклу насекомыми. Пия положила руку на капот. Он был еще теплым.

— Катарина Эрманн была единственной подругой Ютты Кальтензее. Все каникулы она работала в офисе у Ойгена Кальтензее, и он к ней прекрасно относился. — Остерманн выглядел невыспавшимся, что не было удивительным, так как он прошлой ночью прочитал всю рукопись. — В тот вечер, когда погиб отец Ютты, она была в Мюленхофе и таким образом стала случайной свидетельницей убийства.

— Действительно убийства? — уточнил Боденштайн.

Он сидел за своим письменным столом и искал в папках протокол, который Катрин Фахингер составила после беседы с соседом Аниты Фрингс по пансионату, когда вошел Остерманн. К его бесконечному облегчению, Козима вчерашней ночью не устроила ему сцены и поверила в то, что он невинно угодил в ловушку. Еще во время обеда с Юттой Кальтензее она поняла, что мнимая кампания по поддержанию имиджа была всего лишь неуклюжим предлогом. Со всем остальным он как-нибудь справится, в том числе и с попытками Николя избавиться от него. Отпустить Пию Кирххоф в Польшу, вопреки ее категорическому запрету, если трезво оценить ситуацию, в его настоящем положении было профессиональным самоубийством. Но в подвале замка в Мазурах лежал ключ к разгадке событий, которые в течение десяти дней принесли им пять трупов. Боденштайн упорно надеялся, что предприятие Пии увенчается успехом, иначе он потеряет веру в себя.

— Да, это было, без сомнения, убийство, — ответил Остерманн. — Подождите, я прочту вам фрагмент из рукописи.

«Вера столкнула его с крутой лестницы в подвале и побежала следом, как будто хотела ему помочь. Она присела возле него на корточки, приложила свое ухо к его рту, и когда поняла, что он еще дышит, задушила его собственным пуловером. После этого она как ни в чем не бывало пошла наверх и села за письменный стол. Только спустя два часа нашли труп. Подозреваемому быстро помогли: Элард после горячей ссоры со своим приемным отцом вечером очень поспешно покинул Мюленхоф и этим же вечером ночным поездом уехал в Париж».

Боденштайн рассеянно кивнул. Томас Риттер, должно быть, очень наивен или действительно ослеп от жажды мести, решившись на такую книгу! Это был умный ход Катарины Эрманн, которая задумала таким образом сделать свою осведомленность достоянием гласности. Оливер не знал, почему Катарина ненавидела семейство Кальтензее; то, что у нее была на это причина, не вызывало сомнений. Одно ясно: если эта книга когда-нибудь появится, то скандал, который возникнет в связи с этим, погубит некоторых членов семьи Кальтензее.

Зазвонил телефон. Вопреки надежде Боденштайна, это была не Пия, а Бенке. Описание мужчины, который сопровождал Риттера позавчера, когда тот выходил из редакции, совпадало с внешностью сотрудника службы безопасности «К-Secure», но Эмери и пять его коллег молчали, как сицилийские мафиози.

— Я хотел бы поговорить с Зигбертом Кальтензее, — сказал Боденштайн, рискуя нарваться на дополнительные иски в связи с произволом полиции. — Привезите его сюда. И еще даму из приемной «Уикенда». Мы устроим ей очную ставку с людьми из службы безопасности «К-Secure». Может быть, она опознает посыльного.

Где Вера Кальтензее? Где Элард? Живы ли они еще? Почему Элард Кальтензее запер Новака в подвале университета? Вчера Маркуса оперировали, он лежал в реанимации больницы «Бетаниен», и не было еще до конца ясно, выживет ли он. Боденштайн закрыл глаза и уперся головой в руку. У Эларда был ящик и дневники. По просьбе Катарины Эрманн он передал дневники Риттеру, а Кальтензее каким-то образом узнали об этом. Оливер рассеянно листал протокол. Внезапно он остановился.