Глубинка

— Это не сарай, это дровник, — зачем-то перебил ее я.

Аня осеклась и замолчала, а я подумал, что нервы мои, кажется, начинают понемногу сдавать. Что это за отдых такой: то погони, то стрельба, то пьянки, то медведи… У кого хочешь крыша поедет, а я и вовсе к такому по жизни не готовился. То ли еще будет…

Я подошел к девушке и молча обнял ее. Наверное, это было странное зрелище: побитый мужчина в изодранной одежде, весь в глине и паутине, обнимает маленькую растрепанную девушку, крепко сжимающую в руках старое ружье, и все это над телом испускающего дух медведя. Но мне было наплевать. Ружье упало на пожухшую траву, Аня, обняв меня, расплакалась.

Глава XX: Точки над гласными

Медведя пришлось похоронить прямо в огороде. Вблизи он оказался совсем не крупным, но, все же, я потратил весь остаток дня, чтобы выкопать яму подходящих размеров. Конечно, было немного жаль закапывать такую ценную добычу, ведь, насколько я знал, мясо и жир медведя очень ценятся, не говоря уже о шкуре. Но, с другой стороны, как все это из него получить? Я понятия не имел, да и Аня опытом свежевания и разделки туш тоже не обладала. А потому от идеи разжиться медвежьим ковром, к сожалению, пришлось отказаться.

Мне не давал покоя вопрос: что вообще понадобилось зверю на нашем дворе? Я не бог весть, какой биолог, но, кажется, именно в конце ноября медведи должны забираться в уютные берлоги и мирно сопеть до весны, не тревожа покой трудящихся и отдыхающих. Этот же, судя по поведению, баюшки не собирался. Может, он был болен? Или ранен? Едва ли теперь удастся это выяснить.

Выдержав поединок со столь грозным противником, я удивительно легко отделался: синяк на плече (от падения) да пара ссадин на руках. Впрочем, медведь даже ни разу до меня не дотронулся… К счастью. Хотя, у нашей победы были и обратные стороны. Так, меня беспокоило, что своей канонадой мы могли привлечь к себе ненужное внимание тех, чье внимание привлекать не следовало бы. Вторым минусом было ничтожно малое количество оставшихся патронов к ружью: четыре с дробью и всего три пулевых. Надеюсь, Андрюшка не забудет в следующий раз подвезти еще. Патронов к травмату еще осталось полкоробки.

Поздно вечером, когда я, чисто вымытый и довольный жизнью, лежал в постели и уже собирался отойти в мир сновидений, ко мне под одеяло забрался кто-то теплый и вкусно пахнущий и беспардонно потеснил меня к стенке.

— Ты чего? — только и успел спросить я у нежданного пришельца, но Аня (конечно, это была она, кто же еще?) молча обвила меня руками и ногами и уткнулась головой в плечо. У меня не было ни сил, ни желания ее прогонять. Так мы лежали минут десять, неподвижные и притихшие.

— Я очень испугалась сегодня, — наконец произнесла она.

— Я тоже испугался… — если честно, я надеялся тихонько уснуть и избежать возможного щекотливого разговора. — Ты храбро вела себя.

— Я растерялась. Это ты храбро поступил. Сразу принял решение, не побоялся спуститься вниз, сразиться с ним.

— Да уж, знаменательное вышло сражение, — усмехнулся я. — Большую часть времени храбрый воин улепетывал со всех ног.

— Дело не в этом. Любой на твоем месте побежал бы, тут нет трусости. Но ты не потерял голову. Увидев, что твой план не сработал, ты не сдался, а продолжал сражаться — ты вел себя, как настоящий мужчина.

— Эмм… Эуу… — слышать все это было, конечно, безумно приятно, особенно на фоне той оценки, что я получил от нее при первой встрече… Но к чему все эти дифирамбы?

— Я ошибалась в тебе, — наконец призналась Аня. — Сильно ошибалась… Ты такой… Я думала, что ты… а на самом деле, ты… — что она думала обо мне раньше и как изменилось ее мнение после сегодняшнего дня, я так и не узнал, потому что Аня снова заплакала, и на смену словам пришли неразборчивые всхлипы. Странно, раньше за ней подобного не замечалось, а теперь вот второй раз за полдня… С чего бы вдруг?

Аня не могла успокоиться, но что было делать мне? Только лежать рядом и, обняв, гладить ее по волосам. Параллельно я размышлял о том, насколько вообще можно считать правильным такое поведение со стороны женатого мужчины. Которого, между прочим, только что назвали настоящим. Но ведь, с другой стороны, это не я пришел к ней в постель за поддержкой и опорой…

— Анечка, родная… — наконец решился я. — Тебе нечего бояться, пока я рядом. Тебя никто не посмеет тронуть.

— Пока ты рядом… — всхлипнула в ответ Аня. — А когда ты уедешь, что будет со мной?

Я не знал, что ответить.

— С тобой я впервые почувствовала, что кому-то нужна, что обо мне заботятся, меня защищают. Сначала мне таким глупым казалось, когда ты все время пытался мне услужить, двери придерживал или запрещал тяжести таскать. А теперь я привыкла, что это так… Что это правильно, понимаешь? Я девушкой себя почувствовала, как должно быть, а не как у нас в деревне, где любой пьяный урод может затащить тебя в машину или на сеновал, а потом с дружеским видом похлопать по плечу и позвать пить пиво. Ты другой. Но ты не мой.

Вот и побеседовали. Что тут еще скажешь?

— Ты жалеешь, что встретила меня? — спросил я.