Глубинка

Тем временем подраненный и явно разозленный медведь метался от дома к дровнику, выбирая более доступную добычу. Но везде его поджидал облом: ни ко мне, ни к Ане забраться он не мог. Конечно, если бы у него хватило мозгов обогнуть дровник и зайти с соседского двора, то его ждал бы приятный сюрприз, в равной, если не в большей степени неприятный для меня. Дело в том, что покатая крыша дровника с обратной стороны обрывалась всего в двух метрах над землей, и на нее вполне можно было залезть, воспользовавшись, например, пристроенной рядом пустой собачьей конурой. Так что задерживаться на своем непрочном убежище мне явно не следовало.

— У тебя есть патроны? — спросил я у Ани.

— Нет, — ответила она со своей «колокольни». — Я выстрелила два раза, а больше у меня не было. Остальные в доме лежат.

— Печально. А зачем ты вообще за водой с ружьем пошла? Оно же тяжеленное.

— Ты ведь говорил, что опасно здесь, я и взяла, — просто ответила девушка, чем в очередной раз привела меня в чувство восхищения. Лично я это ружье точно не стал бы брать и в подобной ситуации, скорее всего, сразу пошел бы мишке на корм. Правда, у меня с собой пистолет…

— Как думаешь, если засадить по нему из травмата, он что-нибудь почувствует?

— Не знаю, — отозвалась Аня. — Ты же говорил, твой пистолет слабо бьет. Хотя, если в голову попасть, может, и почувствует.

— Ага… Семь раз, и все в глаз… Чтоб шкуру не попортить.

Якорь мне в клюз, ситуация идиотская, что делать с этим медведем? Ночевать по крышам, надеясь, что рано или поздно он сам уйдет? Да мы тут в первую же ночь околеем — сейчас не лето. Мое положение и вовсе шаткое. Хотя, теоретически, я могу спуститься с обратной стороны и поискать другое убежище, а заодно увести Потапыча подальше от дома. Небольшая фора у меня есть. Секунд в дадцать. Но не зря ведь говорят, что медведь — зверь очень умный, а бегает быстрее лошади. Так что где гарантия, что до этого самого более надежного убежища я вообще доберусь? С другой стороны, если убрать его со двора, Аня сможет спуститься за патронами… Можно рискнуть. Тем более, иного варианта все равно нет.

— Аня, слушай! Сейчас я спущусь и переберусь на соседский сарай, вон тот, который дальше. Попробую отманить его от дома. Когда я крикну, спускайся и бегом за патронами. Забрав патроны, возвращайся на крышу с обратной стороны, там тоже есть лестница. Ты поняла? Не вздумай стрелять в него на земле, только сверху, из безопасного места!

Аня, разумеется, запротестовала:

— Ты самоубийца! Не знаешь, на что способен раненый зверь! Это не цирковой мишка!

— Хорошо, я тебя понял, — ответил я. — Расскажешь мне об этом потом, когда мы его завалим.

— Нет, постой! Мы придумаем другой способ! Тут наверху есть какие-то железяки, можно соорудить…

— Соорудить что? Пушку? Ты сама себе противоречишь! Что ему сделаешь ржавой трубой?

Меня удивляло ее упорство. Сама ведь ничего не придумала, а чужую инициативу губит! Но не скрою, было приятно, что она волнуется, значит, я и вправду ей небезразличен.

— Я не знаю, — всплеснула руками Аня. — Но спускаться — это глупо. Это опасно.

— Да, опасно, — ответил я. — Поэтому пока я буду спускаться, ты отвлечешь его: кинешь ему какую-нибудь одежду. Можешь даже несколько вещей по очереди. Пока он будет их обнюхивать, до меня ему дела не будет.

— Может, мне совсем перед ним раздеться и станцевать? — съехидничала она.

Медведь внимательно вслушивался в нашу перепалку, поворачивая голову то ко мне, то к Ане, в зависимости от того, кто сейчас говорил. Понимал ли он что-нибудь? Или, может, догадывался?

Пора было сворачивать дискуссию и приступать к операции.

— Давай без крайностей. Ограничимся курткой, шапкой и… В общем, сама выбирай, не маленькая!

Но Аню все еще терзали сомнения.

— Ты уверен, что у тебя получится? Как ты на этот сарай хотя бы заберешься?

— Как в детстве забирался: по выемкам и дыркам в стене. Дело привычное. Все, пока мы тут языками чешем, ночь наступит, — я реально боялся, что мой смелый порыв пропадет, уступив место вполне рациональному страху, потому торопился. — Готова? (Девушка энергично замотала головой, но стащила с себя куртку). Давай!

Куртка полетела прямо в морду медведю, тот схватил ее и начал трепать, точно щенок хозяйские тапки, и в ту же секунду я сиганул с крыши и помчался к спасительному сараю. Двадцать метров, десять, пять… Завернув за угол, я остолбенел.

— Твою мать!

Вместо спасительных выемок, пользуясь которыми мы не раз взбирались на крышу к вящему неудовольствию дяди Валеры, передо мной красовалась идеально ровная трехметровая стена, заканчивающаяся шиферным козырьком! Видимо, хозяева не так давно ремонтировали постройку, доски совсем свежие. Никакой возможности забраться!

— Филипп, он идет!