Глоток перед битвой

— А потом пришел крэк. Сосия смекнул, что это значит, задолго до того, как «Ньюсуик» стал раскручивать эту тему. Он пристрелил одного своего несговорчивого конкурента с Ямайки и взял себе его клиентуру. Мы все думали, что он проживет после этого не больше недели, но не тут-то было. Сосия слетал в Кингстон, показал тамошним боссам... сами понимаете что — и те сочли за благо договориться с ним. Дальше — провал, и с какого-то момента мы знаем лишь, что в нашем городе главный человек по крэку — это Марион Сосия. Так обстояло дело в давние времена, но и сейчас, при всей конкуренции, торговлей крэком заправляет он. Он располагает целой армией юнцов, готовых по первому слову умереть за него, не задавая вопросов. Он сплел такую совершенную сеть, что можно схватить одного из его главных поставщиков — и все равно тебя от него будут отделять четыре-пять буферных фигур.

Несколько минут мы молча пили кофе.

— Как же Роланд рассчитывает одолеть Сосию? — спросила Энджи.

— Это его дело, — пожал плечами Дэвин. — Лично я поставил сотню долларов на Сосию. У нас, видите ли, в управлении полиции есть тотализатор. Играем на победителя в гангстерской войне. Жалованья не хватает, вот и перехватываем кто где может. Шансы Роланда расцениваются как один к шестидесяти.

— Да? На похоронах они шли вроде бы вровень, — сказала Энджи.

— То-то что «вроде бы». Первое впечатление обманчиво. Роланд — крутой парень, смышленый парень, и сколотил вполне приличную команду, работающую на него на Анджел-авеню. И все же до отца ему далеко. Марион абсолютно безжалостен, и у него, как у кошки, девять жизней. Все «святые» голову готовы прозакладывать, что в его образе явился к ним сам сатана. Никому еще не удавалось внедриться в банду и остаться в живых. Пощады не жди. «Святые» уверены, что ведут священную войну.

— А эти самые «ангелы мщения»?

— Ну-у... они преданы своему боссу. В этом можете не сомневаться. Но когда дело дойдет до большой стрельбы и начнутся серьезные потери, «ангелы» дрогнут. Роланд проиграет, можете мне поверить. Через несколько лет исход был бы другой, но сейчас Роланд еще слишком зелен. — Дэвин взглянул на свой остывший кофе и скорчил гримасу. — Который час?

— Одиннадцать, — сказала Энджи.

— Можно считать, почти полдень. Пора выпить. — Он поднялся, бросил на стол несколько монет. — Пошли!

— Куда? — спросил я, поднимаясь.

— Есть здесь за углом один бар. Идем-идем. Пропустим глоток перед битвой.

Бар оказался маленьким и тесным, и черный линолеум на полу пропах пролитым пивом, мокрым пеплом, потом. Одна из странностей, нередко встречающихся в нашем городе, — белый ирландский бар посреди негритянского квартала. Посетители приходят сюда десятилетиями — вплывают с припасенным долларом и делают вид, что снаружи ничего не изменилось. Строители, возводящие что-то в радиусе пяти миль с тех самых пор, как их приняли в профсоюз, — у нас всегда что-нибудь да возводят. Прорабы и десятники с доков или с завода «Дженерал Электрик». В одиннадцать утра они усаживаются здесь, пьют сомнительное виски и до невозможности ледяное пиво, смотрят кассету с записью предновогоднего матча «Нотр-Дам» — «Колорадо Орандж Боул».

Когда мы вошли, публика отвлеклась лишь на то время, какое было необходимо, чтобы установить нашу расовую принадлежность, а потом вернулась к прерванному занятию. Шла оживленная дискуссия. Один из спорящих, взгромоздясь на стойку бара, тыкал пальцем в экран телевизора, считая игроков.

— Да у них только в обороне восемь! Восемь! Ты мне будешь рассказывать про «Нотр-Дам»! — приговаривал он.

У бармена было морщинистое и брюзгливо-кислое лицо человека, тысячу раз слышавшего все это и составившего об этом окончательное мнение много-много лет назад. При появлении Дэвина он чуть приподнял бровь:

— Здорово, сержант. Заказывай.

— Да нет же! Все это ерунда! — сказал кто-то из зрителей. — Считай заново.

— Да пошел ты! Я что, нанялся? Сам считай!

— Что это за интеллектуальная полемика кипит на том конце? — спросил Дэвин.

Когда мы расселись, бармен протер перед нами стойку.

— Рой — вон тот, что стоит на коленях перед экраном, — утверждает, что «Нотр-Дам» лучше, потому что в ее составе меньше черномазых. Решили сосчитать.

— Эй, Рой, — завопил кто-то. — Защитник-то — негр! Разуй глаза!

— Хорошо, что я человек привычный, — сказала Энджи. — А то бы, пожалуй, сконфузилась.

— Можем перестрелять их всех, — буркнул Дэвин. — Глядишь, медаль дадут.

— Патронов жалко, — сказал я.

— Ох, извини, Томми! — воскликнул Дэвин, заметив, что бармен ждет. — Три пива и двойное виски.

Будь я не так близко знаком с ним, то решил бы, что он сделал заказ для нас всех. Однако меня не проведешь.

— Двойное виски, — сказал я.

— И мне тоже, — сказала Энджи.

Дэвин постучал нераспечатанной пачкой сигарет по тыльной стороне ладони, потом вскрыл ее, потом вытянул сигарету и протянул пачку нам. Энджи взяла. Я отказался — как всегда, с болью в сердце.