Глоток перед битвой

— Очень похоже. Роланд достиг вершин не потому, что Сосия его подсаживал. Тот появился на свет без шишки родительской любви. Сначала «ангелы» и «святые» были союзниками — братские банды. Но три месяца назад Роланд все переиграл и выделился, так сказать, в отдельную структуру. По нашим данным, Сосия раза четыре пытался уничтожить Роланда, но мальчуган попался живучий. За несколько последних месяцев в Маттапане и Бэри ухлопали массу народа, а он цел и невредим.

— Однако ж рано или поздно... — вставила Энджи.

Дэвин кивнул:

— Вдвоем им не ужиться. Роланд ненавидит своего папашу лютой ненавистью. А за что именно — никто толком не знает. Но теперь, после гибели Дженны, он получил для этого законные основания. Так ведь?

— Он был близок с матерью? — спросил я.

Дэвин пожал плечами и развел ручищами:

— Не знаю. Она часто навещала его, пока он припухал в Уайлдвудской колонии для малолетних преступников. Говорят, что и он к ней наведывался время от времени, подкидывал ей деньжат. Трудно сказать... Сыновних чувств у него не больше, чем у Сосии — отцовских.

— Замечательно. Столкнулись две бесчувственные машины, — сказал я.

— Да нет, чувства у них в избытке, — ответил Дэвин. — Но чувство это — ненависть. — Он кивнул официантке: — Еще кофе, пожалуйста.

Мы сидели в забегаловке на Мортон-стрит. За окном несколько юнцов по очереди прикладывались к бутылке, обернутой в бумажный мешок. Вероятно, хотели таким нехитрым способом превратить понедельник в воскресенье. По улице, постреливая глазами туда-сюда, шли вразвалку четверо панков. Один из них время от времени бил кулаком по подставленной ладони другого. Они были под завязку заправлены ненавистью и ждали только искры, чтобы завестись с полоборота. Издали завидев их, какая-то девушка торопливо изменила направление и — не поднимая головы, в надежде, что ее не заметят, — стала переходить на противоположную сторону.

— Насчет Дженны — история совсем темная, — продолжал Дэвин. — Как это к ней прилепились два таких монстра, как Роланд и Сосия, — уму непостижимо. Самое тяжкое ее прегрешение — парковка в неположенном месте. Но покажите мне человека, который не был бы в этом виноват! — Он обмакнул второй пончик в третью чашку кофе. Голос его был лишен каких бы то ни было интонаций: казалось, кто-то снова и снова тычет пальцем в одну и ту же клавишу рояля. — Темная история. Вчера вечером мы вскрыли ее сейф в банке.

— Ну и?.. — очень медленно выговорил я.

— И ничего, — ответил Дэвин, изучающе разглядывая меня. — Государственная облигация, кое-какая ювелирная дребедень... Все это стоит меньше, чем аренда ячейки.

Снаружи что-то приглушенно грохнуло, в кондитерской зазвенела посуда. В витрине я увидел тех самых панков. Один из них, со вздувшимися на шее жилами, с перекошенным лицом, напоминавшим боевую африканскую маску, снова шарахнул по стеклу. Наши глаза встретились. Люди на улице вздрогнули, но стекло уцелело и на этот раз. Его дружки захохотали, но он остался серьезен и продолжал водить из стороны в сторону налитыми кровью, полными ярости глазами. Он снова ударил по витрине, вызвав новый переполох среди посетителей, а потом дружки уволокли его прочь, за угол. Теперь смеялся и он. В славном мире мы живем.

— А неизвестно, чего не поделили Роланд с Сосией? — спросил я.

— Это может быть все что угодно. Ты ведь тоже не больно-то ладил с отцом, Кензи?

Я мотнул головой.

— А ты? — он ткнул пальцем в Энджи.

— Да нет, мы с отцом находили общий язык, — сказала она. — Когда он бывал дома, разумеется. Вот с матерью — это было дело другое.

— Я своего папашу на дух не переносил, — сказал Дэвин. — Как мне от него доставалось, пока рос!.. Вспомнить страшно. И потому я поклялся, что никогда в жизни больше такого выносить не буду, даже если жизнь себе этим сильно сокращу! Может быть, и с Роландом такая же история вышла. В его формуляре — сплошные нарушения режима, неподчинение, в том числе и пятой степени. Это когда он раскроил череп учителю. И еще кусочек уха откусил.

Ничего себе.

— Принимал участие в избиении социальных работников. Проломил ветровое стекло головой полицейского, когда тот в очередной раз вез его на отсидку. Своротил на сторону нос врачу «Скорой помощи» — и это при том, что в спине у него сидела пуля. Вы вдумайтесь только — Роланд кидался только на мужчин. Женщинам, облеченным властью, он тоже не подчинялся, но они не вызывали У него такой ярости, он их просто игнорировал.

— Ну ладно, а Сосия?

— А что Сосия?

— Чем он занимается? Помимо того, что верховодит у «святых».

— Марион — настоящий приспособленец, классический оппортунист. Еще лет десять назад он сутенерил. Можно сказать, шустрил по мелочам, на любительском уровне, так что, если в ту пору запросить о нем банк данных, наш полицейский компьютер не завис бы от перегруза.

— А потом?