Глобальный проект

Сиверов согласился — счел полезным провести время за контрольным пультом, оценить его технические характеристики и возможности «совы». Пока товарища не будет, он позаботится об отступлении с поля битвы. Благодаря утренней экскурсии с господином Лоссэ, Глеб быстро нашел неопломбированную дверь в помещеньице, служащее Сереге Лосеву свалкой для ненужного хлама. Вошел, легко открыв замок. Там есть окно, которое Сиверов художественно продырявил, потратив на это целый магазин патронов. Теперь выдавить его плечом не составит большого труда. В обычной раме стекло рассыпалось бы в пыль от первых трех выстрелов, заставив взвыть сигнализацию. Это выдержало, и даже погасило звук выстрелов. За четыре минуты обеспечив себе незаметное отступление, Глеб бесшумно вернулся в будку смотрящего. И даже позволил себе ненадолго расслабиться, просто наблюдая.

Вот силуэт коллеги появился в одном из окошек монитора: ясно видны движения, очертания внутреннего рельефа здания, мебель. Хуже — таблички на дверях, ручки, плинтуса, другие подобные мелочи. Поворот, лестница, дверь в туалет — парень скрывается за ней и появляется в новом окошке. Даже так! Нескромно, но предусмотрительно. В уборной происходит все, для чего она и предназначена, и охранник продолжает свой путь по пустому зданию. Пока он движется по знакомому маршруту, можно проверить прилегающие ответвления коридора на наличие взрывчатых веществ. Сиверов прополз на корточках территорию, напоминающую по форме осьминога, чьим брюхом являлась будка с охранным пультом. Он быстро прикладывал трубку эндоскопа к подозрительным выпуклостям и неровностям стен, просовывал маленькое зеркало на длинной ручке под сплетения проводов и в просветы между трубами. Нигде ничего. Иногда он возвращался взглядом к монитору, чтобы понять, где сейчас второй охранник. В нужный момент Глеб вернулся в кресло, положил ноги на стол и уставился перед собой.

— Просто сцена из боевика! — поприветствовал его размявшийся напарник. — Жаль, «Калашников» на спинке стула не болтается!

— Может, познакомимся? — предложил Сиверов вместо ответа. Я — Пьер Кодай, — это было первое, что пришло ему в голову.

— Из эмигрантов? Чех? Поляк? Акцент не спрячешь, дружище!

— Венгр, а ты?

— Огюст Бартан, дед и бабка по отцу — турки.

Фамилия была действительно турецкой, но и она, и имя тоже были придуманы на ходу. Это насторожило Сиверова — он безошибочно чувствовал, когда человек представлялся не своим именем. Тогда человек в первые минуты всегда держится чуть более бравурно, чем обычно, с легким, едва заметным вызовом собственному «я». Потом испытывает неловкость. И если специально не учиться скрывать эти эмоции, они всегда заметны.

Вот и новая загадка этой ночи, обещающей католикам первый Адвент, мусульманам — плотские радости Рамадана, агенту Слепому — встречу с террористами.

Глава 44

В течение ночи они еще несколько раз менялись ролями, пили кофе из автомата, Огюст даже попросил разрешения подремать часок, обещая предоставить такую же возможность товарищу. Глеб согласился подежурить за двоих. Сам спать не стал — он умел работать без сна и отдыха. Придуманное имя тревожило его все больше, но убирать подозреваемого было пока рано. Середина ночи медленно перетекала в такую же темную утреннюю пору. Огюст, прикорнувший прямо на рабочем месте, спрятал лицо, опустив голову на стол. Подушкой ему служили сложенные руки. Но он не спал — дышал неровно, с разной степенью глубины, мышцы под форменной курткой были напряжены.

«Чего-то ждет, так же как я», — не сомневался Сиверов.

Каждый час на пульте срабатывал зуммер — звенел рождественский колокольчик, и синтетический детский голосок мягко объявлял, который час.

Четыре… Огюст трет глаза кулаками, приседает, подняв руки над головой, мурлычет популярную песенку.

Пять… Сиверов гулко вышагивает по второму этажу, уже настолько знакомому, что он мог бы сориентироваться тут даже в полной темноте. Его напарник разгадывает кроссворд, который, оказывается, всегда приберегает для утренних часов дежурства…

Шесть… Глеб сидит у монитора и наблюдает за Огюстом, медленно поднимающимся по центральной лестнице, бредущим по только что пройденному им самим маршруту…

Шесть тридцать… Напарник берет из ящика стола промасленный сверток, который Глеб проверил во время первого «совиного» сидения. Это обычные домашние бутерброды с белым сыром и салатом. Возможно, отсутствие ветчины или свиной колбаски — признак фанатичного мусульманства, а может — дело вкуса. Кто знает, что он ел вчера или съест завтра? Огюст ненастойчиво предлагает поделиться ранним завтраком, и с облегчением откусывает здоровенный кусок, когда Пьер отказывается.

Семь… Сиверов возвратился с очередного обхода территории. Бартан снова занят кроссвордом, по крайней мере делает вид, что это так. Но возникшее в его облике напряжение подсказывает, что ждать им обоим осталось недолго.