Глобальный проект

Стоит не дорого, по полтиннику евриков за билет в одну строну, восемьдесят — туда — обратно. Ильяс принял решение купить именно такие, в оба конца, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Кто мог их заподозрить и в чем — товарищи умалчивали, просто намекали, что работенка всех ждет серьезная, денежная и благородная. Отправляясь убивать Белу (теперь Гасан понимал, что киллер из «Астории-один» просто немного опередил его земляков), они говорили то же самое — во имя интересов порабощенной Родины, для развития военной медицины, во имя Аллаха, мудрого и всепрощающего… То есть благородство и патриотизм, оплачиваемые деньгами и слезами одураченных или запутавшихся.

Глава 36

Карибская полечка становилась все агрессивней. Бармен запустил под потолком обычный, оклеенный зеркальными осколками шар. Серж громко ударял кружкой по столу, отбивая ритм. Кто-то цокал языком, другие хлопали в ладоши. Блики скользили по извивающемуся в центре зала телу.

«Идеальные условия, — профессионально оценил ситуацию Глеб. — Даже выстрела, если с глушителем, никто не услышит».

Он осмотрелся — сегодня все мирно. Никто даже не вышел в туалет — смотрят бесплатный номер художественной самодеятельности. Жаль огорчать Николь, но то, что она не профессиональная танцовщица, видно сразу. Если Ольга унаследовала от белого отца-арийца цвет кожи, то она — чисто немецкую угловатость и схематичность движений. К счастью, из ресторана уже принесли форель под винным соусом, а мелодия шагнула от доминанты к тонике и оборвалась. Его спутница приближалась к столику под вялые аплодисменты и стук пивной кружки. Вид у нее был почти победоносный. Глеб не стал аплодировать. Он даже не встал из-за столика — просто деловито указал глазами на дымящееся ароматное горячее. Николь смутилась, запуталась в рукавах рубашонки и снова застегнулась, как днем, на все пуговки. Пока она расправлялась с длинной рыбиной, Слепой курил и пил свежую порцию кофе. Он не сказал ни слова после ее призывного танцевального признания. Глеб видел, что она очень ждет похвалы или хотя бы одобрения. Такое ожидание, если дотянуть его до определенной кондиции, всегда заканчивается монологом, часто очень откровенным. Именно монолог, а не диалог ему сейчас нужен от этой местной девушки.

Николь отлично управлялась двумя вилками-трезубцами, щедро поливая белую мякоть лимонным соком. Кусочки спаржи и брокколи она ловко накалывала специальной овощной вилочкой, сначала окуная в вязкий соус. За несколько минут тарелка опустела. Отлично, у Сержа еще больше половины бокала, а для юной дамы уже принесли горячий шоколад с корицей. Она первая нарушила молчание:

— Шоколад для шоколадки… Признайся, Пьер — именно это ты подумал, когда передо мной поставили эту чашку.

— Как ни странно — нет, это была бы очень стандартная, тривиальная мысль. Я подумал о том, что ты красиво и аппетитно ешь, умеешь пользоваться приборами…

Итак, Серж допил пиво и думает, не заказать ли еще. Но вот он поднимается из-за стола, кивает знакомым и ищет в кармане бумажник. Значит решил, что на сегодня все. Сейчас непременно зайдет в туалет, потом, скорей всего, перебросится словом-другим с барменом. Отлично, все по плану. Чашка перед Николь опустела, она задумчиво смотрит в никуда, не зная, что будет дальше.

Сиверов резко встал, подошел к вешалке и снял с нее красную курточку. Девушка молча надела ее, ловко вынув из рукава спрятанные там шапку и шарфик.

— Подожди меня внизу — зайду в номер за курткой, — теперь от кокетливости и детской самоуверенности Николь не осталось и следа. Она только испуганно кивнула и шагнула в лифт. Глеб быстро заглянул к себе, накинул на плечи куртку.

Выходя из номера, он заметил, что, если поторопится, поедет вниз вместе с облегчившимся Сержем. Нет, лучше чуть позже. Пусть тот идет вперед. Даже если и задержится рядом с Николь, она быстро отвадит его — загадочный русский пока гораздо важнее.

Они неторопливо брели по темной, бедно украшенной улочке — шоколадная Красная Шапочка и законспирированный Серый Волк… Подвыпивший Серж маячил впереди, сохраняя дистанцию. Девушка уже успела спросить, почему Пьер не одобрил ее танец, пожаловаться на неудобные сапожки, поведать, что бармен — местный, все его бабушки и прабабушки из Севра.

— Танец был очень хорош, — смягчил молчаливый приговор Пьер. — Мне показалось, тебе немного мешал стук пивной кружки, он не всегда совпадал с ритмом карибской мелодии.

Вообще-то, это было откровенной клеветой: Серж барабанил ритмично, но Николь с удовольствием поддержала предложенную версию. В этом она оказалась классически предсказуема, и бредущая в пятидесяти метрах полная сутулая фигура Сержа быстро обросла подробностями соседских сплетен, которые так нужны были Глебу.