Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 2

Не менее значимо и то, что новая природа этих конфликтов, накла-дываясь на использование новых (в том числе - высокоточных) видов оружия и военной тактики, обусловливает весьма специфическую форму и логику вооруженных действий, порождая феномены «сетевых войн», в которых нет ни ярко выраженных фронтов, ни строгой границы воюющих сторон, ни четкой определенности противоборствующих экономических, политических и идеологических конфронтаций, ни явной границы между армией и мирными жителями.

Следствием этих противоречий стали крайне разноплановые и опять же противоречивые результаты социальных выступлений. С одной стороны, почти везде на их плечах к власти пришли отнюдь не силы, намеренные реализовывать интенции социального протеста (единственное, но очень важное исключение - Исландия). С другой стороны, все эти социально-творческие действия показали, что и новом веке массовые и мощные выступления граждан возможны и реальны.

Наконец, в рамках и «арабских весен», и европейских и североамериканских «оккупаций» и демонстраций в самых различных формах проявили себя все те принципы и противоречия, о которых мы писали выше в связи с анализом альтерглобализма. И это неслучайно: в мире складываются новые социально-творческие отношения, некоторые сущностные черты которых мы и постарались показать выше.

А теперь об украинской весне 20i4-ro.

Начавшаяся в братской стране гражданская война в дни, когда писался этот текст, была далека от завершения. И кровь наших сограждан по СССР, постоянно льющаяся на этой необъявленной войне - плохой контекст для беспристрастного анализа. Но некоторые важные тезисы мы можем сформулировать уже сейчас.

И здесь наиболее значимы те противоречия и те новые интенции, которые проявило народное сопротивление на юго-востоке Украины в первой половине 20i4 года (о дальнейшем мы пока не загадываем).

Сформулируем их на строгом методолого-теоретическом языке с тем, чтобы не подчинить задачи исследования бурлящему напору переполняющих авторов чувств негодования.

Во-первым, это движение, как и арабские выступления, оказалось перекрестием двух противоположных пространств: геополитического и социального противостояния. О первом пишут все. Второе большинство вообще не видит, а оно между тем является той основой, на которой выросла борьба в донецком и луганском регионах и без которого этой борьбы вообще бы не было. Эта основа - низовая инициатива и самоорганизация граждан, которые выступили против крайних форм социального отчуждения - прямого насилия (избиений, репрессий, убийств, бомбардировок.) по отношению к ним и их семьям, соседям, знакомым и незнакомым товарищам по беде, не только близким, но и «дальним».

Существенно, что акторами этого насилия стали представители предельно антигуманных сил отчуждения - правонационалистические и фашистские формирования, а также стоящие за ними и поддерживающие их силы политико-экономической гегемонии глобального капитала (лидеры США и НАТО в целом) и их украинские сателлиты.

Не менее существенно, что противостояние этим силам Зла (в точном смысле этой философской категории, ибо зло, как мы постарались показать в I томе, есть нравственное измерение отчуждения) стало вооруженной борьбой, в которой ее субъекты самой своей жизнью доказывают, что у людей были, есть и будут общественные интересы, цели, идеалы, которые можно и должно отстаивать совместно и платя за это самую высокую цену - цену жизни.

Во-вторых, это вооруженное сопротивление, т.е. решительная и предельно конкретная борьба против крайних сил отчуждения, ведущаяся силами ополченцев и жителей Донецка и Луганска, вплоть до начала июня 20i4 года оставалась в то же время очень неопределенной по своим социально-экономическим, внутриполитическим и идеологическим императивам.

Нет, у этого сопротивления были и есть социально-экономические корни: недаром юго-восточные олигархи - хозяева большей части экономики этого региона - либо не поддержали ополченцев, либо прямо выступили против них. И, напротив, шахтеры и другие представители рабочего класса выступили в большинстве на стороне защитников новых республик. Но возникающие в результате борьбы ополченцев протогосударственные образования не заявили (во всяком случае, повторим, пока не заявили) никаких четких социально-экономических и внутриполитических стратегических интенций - ни в программах, ни в действиях. Более того, на словах большинство их лидеров вообще не намерено сколько-нибудь существенно менять природу их экономической системы. И это притом, что по факту они действуют на основе посткапиталистических принципов. Их борьба и работа по преимуществу основана на отношениях солидарности, не завязана на денежные, капиталистические интересы, не ориентирована на приобретение/передел частной собственности.