Глиняный колосс

– …Узнав, что за господа вами интересуются и где вы находитесь, Сергей Юльевич несколько приуныл, надо сказать… И было отчего: я не великий дока в интригах при дворе… – На этом месте генерал вновь встает, начиная прохаживаться, заложив руки за спину. – Но, идя к премьер-министру, все же имел представление, что тот является давнишним недругом сей группы лиц. Пришлось пойти ва-банк…

Здесь Павел Иванович замолкает, будто о чем-то вспомнив. Остановившись напротив, оценивающе смотрит на меня, что-то обдумывая. Придя, очевидно, к какому-то выводу, коротко заканчивает:

– Не вовремя вы солгали с отречением, конечно… Крайне не вовремя… – Раздумывая, он подходит к фотографии друга. – Но делать нечего. Что случилось, то случилось, а в определенных обстоятельствах, кто знает… – Генерал не договаривает, замолкая. – Здесь важно будет, кто первый отправит телеграмму в Петербург… – Поправляя портретную рамку, смотрит на часы. – Времени у нас мало! От того, что и как вы на встрече скажете, будет зависеть многое. Самое мизерное из которого – наши с вами судьбы… Рекомендую говорить исключительно правду! Все то, что рассказывали мне. До здания городской управы, где Витте вас ожидает, пути четверть часа, так что – вперед!

Бодро выпрямившись, Мищенко по-военному впечатывает шаги в сторону выхода.

Бросив прощальный взгляд на курицу, к которой так и не притронулся, я торопливо иду вслед.

Цокот копыт под ногами. Сколько я уже наслушался этого звука под собой? Впервые он застал меня в Гунчжулине, где обещал радужные перспективы и будущие свершения. Любовь, возможно… Прошло немного времени, и я слушал его средь сопок Маньчжурии – он нес с собой смерть и кровь. Более глухой, мрачный цокот – там земля с травой под ногами лошадей… Теперь этот звук вновь со мной, и на сей раз о булыжную мостовую – звонкий, веселый даже звук! Куда приведешь ты меня на сей раз? В тюрьму? На виселицу? В Зимний дворец? Я не знаю…

Путь по городским кварталам чудится мне бесконечно долгим. Кажется, людные улицы никогда не закончатся, и это жуткая пытка ада – все время скакать по ним с тревогой внутри, ожидая самого страшного…

Мы с денщиком держимся в генеральском арьергарде, где-то следуя рысью, а где-то переходя на шаг, временами почти останавливаясь. Извозчичьи пролетки, телеги с фуражом, кавалерия – толчея на главных улицах поразительно похожа на час пик в Москве! Бессознательно выискивая глазами синие мундиры военных жандармов, я ничуть не сомневаюсь в том, что поиски меня уже начались. И, скорее всего, весьма активно!

Вот мелькнул небесный цвет, и тело сжимается в упругий ком! Но – нет, это всего лишь кусок моря показался за деревьями…

Слева вновь отдало синевой, и по спине бежит мокрая струйка… Опять ошибся: рисованная вывеска над магазином «Морской даръ», на ней глазастая рыбина высунулась из воды…

– Держи, держи!.. – доносится до меня, и желание скинуть с плеча винтовку нивелируется лишь чудовищным усилием воли. – …Держи, родимый! – Здоровенный парень сгружает с повозки большую бочку. В десятке шагов от нас, у продуктовой лавки. Суетящийся рядом приказчик в кепке забегает то справа, то слева, опасаясь, что тот уронит. Зря, надо сказать, мышцы у парня что надо. – Держи же ты, стервец! – Остановившись наконец спереди, обеими руками поддерживает ценный, видно, груз. – Держим! – С этими словами приказчик удовлетворенно успокаивается.

Не успеваю я облегченно вздохнуть, как раздается вновь:

– Вон он!.. – это уже позади. Кричат мужским, уверенным голосом.

Поймали, настигли?!. Все пропало…

Обреченно оборачиваюсь за спину. Арестовывайте, че там… Сил больше нет!

Две дамы в сопровождении пожилого господина задрали головы, мужчина указывает пальцем вверх.

– Вон он, флюгер! Тот самый, помните, я рассказывал? – Довольный собой, глава семьи сияет от счастья.

– Ах, какой шарман… – восторгаются вместе с ним женщины. – Божественно!

Невольно задираю голову тоже. На макушке здания слева действительно художественно выполненный ветряной указатель. Летящая птица – по-моему, журавль…

«Держи», «вон он», «скорей», «возьми»… «он…» наконец! Сколько еще синонимов неизбежности можно придумать для человека, разыскиваемого за побег? Чтобы тот ежесекундно затравленно вздрагивал? Сто? Тысячу?.. Могуч и богат словами русский язык…

Забыв впопыхах уточнить у Мищенко – а куда, собственно, мы едем, и где меня поджидает этот самый Витте, – сейчас я вынужден об этом лишь гадать. Спрашивать поздно, да и можно предположить, что посланник царя явно не станет ютиться на задворках. Так и есть: Светланскую улицу, на которую мы свернули, можно сравнить разве что с Невским проспектом в Питере. Или с Тверской в Москве – во всех случаях это главная городская артерия. Не доводилось бывать в этих городах в начале двадцатого века, но, подозреваю, различия не столь многочисленны…