Глиняный колосс

Встречаюсь глазами с Мищенко, и… Тот улыбнулся, мне не показалось?

– Позволите, я объясню? – подмигивает мне.

Киваю: естсснно!..

– Поправьте, коли ошибусь… – Тот берет чертеж в руки. – Но если поезд на ходу наскакивает на такой вот клин… Шав… гу… – Офицер предательски запинается. Ну, что уж тут поделать, не всегда светлые умы носят легкие имена.

– …лидзе, – услужливо подсказываю я.

– …Именно. Так вот, в таком случае это препятствие должно играть роль… Роль боковой стрелки, переводя поезд… – На секунду генерал задумывается.

– …Под откос, ваше превосходительство! – завершаю я его мысль.

– Примерный вес устройства? – Мищенко явно не тормозит на месте.

– Чуть больше пуда, ваше превосходительство… – мысленно перевожу я килограммы в пуды. Кажется, весил такой клин килограммов двадцать, при сборке в Великую Отечественную.

Не усидев на стуле, старичок-главком смешно обегает стол, отнимая у коллеги чертеж. Несколько секунд ошеломленно смотрит на него, теребя пуговицу кителя.

– Пустить целый поезд под откос с помощью этого… Клина… Шав…

– …гулидзе! – хором произносим мы с Мищенко, улыбаясь на пару.

– …гулидзе… – задумчиво повторяет за нами генерал. Линевич всецело поглощен эскизом и явно не замечает легкой иронии. – Не знаю, господа, как такое…

– Проведем испытания, Николай Петрович. На груженном песком товарном вагоне. – Мищенко довольно хлопает по столу рукой.

– …Проведем испытания, господа! Пулеметный расчет, возница… Господин прапорщик… Прошу! – Линевич делает жест в сторону тачанки. Двое унтеров и рядовой, вытянувшиеся поблизости, срываются с места, лихо занимая места в экипаже. Молодой прапор уже вытянулся рядом.

– Задача… – инструктирует генерал вытаращившихся бедолаг. – Проскакать полверсты вперед, остановиться и открыть огонь в-о-о-он по тому стогу… – указывает вдаль.

Высокое общество немедля подымает бинокли, вглядываясь в пресловутый стог.

– …Выпустить пулеметную ленту, вернуться сюда. Командуйте, господин прапорщик! – кивает генерал юнцу, что презентовал шайтан-повозку.

– Расчет, товсь… – Парень от гордости только что не взрывается.

– Прошу всех в окоп… – Командующий довольно свежо для своих годов ныряет в вырытую траншею. Пока свита неуклюже следует за ним, тачанка с офицером на подножке быстро уносится вдаль.

Прыгаю в яму последним, оказываясь аккурат рядом с генералом Мищенко. Заприметив меня, тот нагибается почти к самому уху, шепча вполголоса:

– Тоже изобрел ваш знакомый? – кивает в сторону удаляющейся тачанки. В глазах играют те же озорные чертики.

Оглядевшись по сторонам, тихо шепчу в ответ:

– Я не понимаю, ваше прев…

– Ладно вам… – Тот прячет в усах улыбку. – Николай Петрович взял с меня слово не спрашивать вас о предыдущей службе и биографии, ссылаясь на строжайшую секретность. Разумеется, это слово я сдержу…

Договорить ему не дает пулеметная очередь, бодро раздавшаяся вдалеке, и генерал вскидывает бинокль, стараясь рассмотреть происходящее. Когда тачанка, отстрелявшись, уже возвращается, он вновь поворачивается в мою сторону:

– Нынешним вечером мы испытываем клин Шавг… – опять запинается.

– …улидзе? – непроизвольно улыбаюсь я.

– Именно. В железнодорожном тупике, на дальней ветке. Пустим под горку три груженных песком вагона, поставим на рельс… гм… это устройство, в мастерских уже собрали образец. Сможете быть?

– Конечно!

– Я пришлю за вами адъютанта. – Мищенко вновь отворачивается, подымая к глазам оптику. – Кстати, – он не оглядывается, – ваш друг со сложной фамилией весьма изобретателен, нахожу я… Браво!

Все та же хлюпающая, на этот раз под копытами, грязь. То же затянутое серой пеленой угрюмое небо, где солнце является отнюдь не самым частым гостем… Эта неприветливая Маньчжурия успела мне порядком надоесть за последнее время. И как тут люди живут? Впрочем, в родной Сибири бывает немногим лучше…

Железнодорожная линия идет под долгий уклон и строилась, очевидно, с явным расчетом на продолжение – иначе кому нужен тупик длиною в несколько километров? Разве генералу Мищенко с целью поиздеваться над несчастным флотским поручиком… С трудом удерживаясь в седле статного вороного жеребца и проклиная все на свете, я мечтаю о двух вещах: во-первых, не свалиться с этого строптивого четвероногого на хрен, во-вторых – об окончании этой долбаной комсомольской стройки прошлого… Где обещанный тупик?!

– Каурка, только не дергайся, брат… – нагибаюсь я к уху транспортного средства, похлопывая по гладкой шее. – Потерпи, хорошо? Я ведь терплю!

Издав недовольное «Фр-р-р-р…» и презрительно мотнув головой, Каурка мрачно косит выпуклым глазом. Впрочем, так и продолжая топать в кильватере кобылы адъютанта генерала Мищенко. Михайлов с Терминатором скачут почетным эскортом чуть позади и наверняка втихаря угорают над моими потугами совладать с лошадкой. Кабы не муза юности Танюша, что периодически таскала на томский ипподром… Опозорился бы по полной!