Глиняный бог

— Вы думаете, для физиологических, биологических и еще не знают каких там исследований, обязательно нужен медицинский персонал? Разве на первых космических кораблях были врачи и сестры? И, тем не менее, о самочувствии парней, которые носились за тысячи километров от Земли, были получены вполне точные сведения. Более точные, чем получают некоторые медики, обнюхивая пациента в своем кабинете.

— В космосе ребята облеплены всякими там датчиками и прочее, — защищался я.

— Правильно. Так вот, вернитесь сейчас в свою комнату и разверните постель. Осмотрите тщательно матрац, обратите внимание на стулья, особенно на спинки и на сиденья. И, вообще, поинтересуйтесь местом, где вы живете. Мне кажется, вы очень… благодушны

Дружеского сближения, на которое я, откровенно говоря, рассчитывал, опять не получилось. Он почему-то всячески подчеркивал свое превосходство. Но какого черта!

Я ушел от него разозленный.

В свою комнату я, однако, не пошел, потому что услышал из комнаты отдыха тихие звуки фортепьяно.

Голл, принарядившись, сидела у рояля и одной рукой что-то подбирала.

— Привет, Голл!

Девушка повернулась ко мне и кивнула. В полумраке она казалась значительно моложе, чем вчера за кофе.

— Вы умеете играть на этой штуке?

— Что вы! Конечно, нет. Мне просто вспомнилась одна мелодия, и я пытаюсь ее воспроизвести. Торчит в мозгу, как гвоздь. Вы догадываетесь, что это?

Она снова начала наигрывать, но я ничего не понял, ибо был начисто лишен музыкального слуха.

— Голл, вы проверили, что у вас под простыней и в спинках стульев?

— Проверила, — ответила она, не отрываясь от клавишей. — Ив этом нет ничего удивительного. Ведь над нами будут производить опыты.

Я вздрогнул. Над нами — опыты? Надо мной — опыты? Какие?

— Вы шутите, Голл!

Девушка расхохоталась, а в моем мозгу бешено завертелись тысячи вопросов. Почему мне ничего не сказали с самого начала? Зачем выбрали именно меня? Что они хотят со мной делать? Или вот с этой красоткой, которая сейчас смеется над моей растерянностью и которую я начинаю почему-то ненавидеть?

Я подтащил кресло к сияющему аквариуму и стал рассматривать его спинку. Она вся была утыкана блестящими кончиками проводов. Дрожа от нетерпения, я попытался ногтем выковырять одни, как вдруг прямо мне в палец впилась тонкая, шипящая фиолетовая искра. Я скорчился от боли.

Голл подошла ко мне и положила руку на плечо.

— Успокойтесь, Пэй. Мы с Сэдом прошли через это. Не имеет смысла.

— Вам не кажется, что все это подло?!

— Не знаю. Я в этом плохо разбираюсь. И потом — и я, и вы здесь по доброй воле.

Слова Голл напомнили мне, как во время университетских лекций почти каждый профессор, рассказывая о чем-то новом в медицине, часто начинал фразу так: “Была взята группа добровольцев, которым внутривенно было введено такое-то вещество. При этом тщательно измерялись артериальное давление, рефлекс расширения зрачка…” Или: “Группа добровольцев согласилась провести трое суток в камере, где температура не превышала пяти градусов по Цельсию. При этом сказалось…” Или: “Двум добровольцам во время операции на мозге были введены золотые электроды в гипокамп. После подачи напряжения в десять милливольт…”

Меня всегда возмущала аморальность самого факта привлечения добровольцев для таких опытов. А ведь теперь подобные вещи можно проделывать над людьми, и не спрашивая их согласия.

4

После завтрака я на минуту забрел в свою комнату, чтобы переодеться. Мы договорились с Голл, что я приду к ней и позабавлю ее любопытными историями из психиатрической практики, а она, в обмен на мои истерии, кое-что расскажет о закулисной жизни цирка, о чем я не имел никакого представления. Сэд, как всегда, был молчалив, и, едва дотронувшись до того, что выдал нам автомат, лениво побрел в свой третий номер.

Я впервые за время пребывания под землей повязал галстук, поправил волосы и направился к Голл.

Она жила в самом конце коридора, в номере девять.

На мой стук никто не ответил. Тогда я распахнул дверь. Сюда можно было войти с закрытыми глазами и сразу догадаться, что здесь живет женщина. Какой-то ароматный уют, крохотный интимный раек, который так хорошо могут устраивать молодые девушки, особенно если они красивы Каким-то таинственным образом они создают свой индивидуальный мир, поразительно точно соответствующий их внешнему облику, духовным качествам, интеллектуальным запросам.

Комната была пуста.

Потоптавшись на месте, я взглянул на аккуратно убранную кровать, на туалетный столик с зеркалом, на кресло с каким-то небрежно брошенным шитьем, на пестрые туфельки, торчащие из-под дивана, и вышел.

Может быть, она у Сэда? Идти к нему мне не хотелось. Уж не боюсь ли я его? Ну, нет, черт возьми! И я решительно зашагал по коридору к кают–компании, заглянул на всякий случай туда, а потом постучал в третий номер.

Но и Сэда в комнате не было. На столе в пепельнице дымилась начатая сигарета. Я заглянул в ванную, потом снова подошел к столу, машинально загасил сигарету и вышел на этаж.