— Я не представляю войну под землей, — продолжал я. — Для этого нужны совсем другие принципы, совсем иное оружие. А пока все это будет создано, люди забудут, что такое война вообще! Или так. Чтобы покончить с войнами, нужно переселить всех под землю, скажем, лет на сто — сто пятьдесят. А после вернуть обратно. Двух поколений вполне достаточно, чтобы обо всем забыть.
Она молча потягивала кофе и ничего не отвечала.
— А почему вы, собственно, заговорили о войне?
Мужчина, задавший этот вопрос, был высокий худощавый блондин с маленькими голубыми глазами. Это проклятое освещение не позволяло определить ни возраста человека, ни особенностей его лица. Свет струился с широких люминесцентных панелей, вделанных в стены и потолок, и теней совсем не было. А ведь только тени создают архитектуру лица, по которой можно отличить молодость от старости.
— Разве все это, — я сделал широкий жест рукой, — не для войны?
— Под землей не только военные заводы, — заметил он уклончиво.
— Что же еще?
— Ну, например, лаборатории для изучения космических лучей. Или сейсмические станции.
Парень явно избегал ответа на мой вопрос.
— Здесь я не вижу ничего, что бы напоминало об этом, — усомнился я. — Впрочем, я не физик и не геофизик, а просто психиатр. Кстати, давайте познакомимся. Меня зовут Пэй Сорран. А вас?
— Голл Интри.
— Я — просто Сэд.
— Вы упорно скрываете свою фамилию, — улыбнулась девушка.
— Это не имеет значения, — блондин поставил чашку на стол и поднялся. — Здесь можно называться любым именем и называть любые фамилии. Какая разница? Мы вполне могли бы для этой цели использовать цифры. Скажем, для мужчин нечетные, а для женщин — четные. Я — один, вы — два, а господин Пэй — три.
— А почему вы присвоили себе первый номер? Это невежливо, — попробовал сострить я, глядя на улыбающуюся девушку.
— Потому что я первый сюда прибыл.
Сэд явно был не расположен продолжать беседу. Я налил себе еще кофе. Девушка курила сигарету, уставившись в свою пустую чашку.
— Кто вы по специальности, Голл? Можно вас так называть?
— У меня нет никакой специальности… почти никакой…
— Не успели окончить университет?
Она усмехнулась.
— Какой там университет! Работала манекенщицей… Потом в цирке немного…
— Интересно… И вы знаете какие-нибудь цирковые фокусы?
— И фокусов не знаю. Я там всего лишь одевала акробаток. Шила им наряды.
— Понятно. А после решили… Впрочем, боюсь показаться навязчивым. Ну а вы можете спрашивать меня о чем угодно. Да я и сам могу вам все рассказать. Я…
Она бросила сигарету в чашку и встала из-за стола.
— Мы еще успеем рассказать друг другу все. Нужно экономить свои истории. Вы знаете, как становится скучно с человеком, когда о нем уже все знаешь.
— О–ла–ла! — воскликнул я. — А вы в жизни не новичок!
— Увы, не новичок. Спокойной ночи.
Голл и Сэд разозлили меня: этакие умники, которые знают что-то такое, чего я пока не знаю. Когда попадаешь в компанию незнакомых людей, всегда требуется время, чтобы перейти из “чужаков” в “свои”. Ну что ж, подожду.
Ярко освещенный коридор с кафельными стенами, казалось, тянулся до бесконечности. Этот коридор, в котором за легкими стеклянными дверьми располагались кают–компания, комната отдыха и несколько жилых помещений, почему-то назывался “этажом”.
Я завернул в комнату отдыха. В комнате свет был более приглушенным и мягким, чем в коридоре. Несколько кресел, рояль, шкаф с книгами. Большой магнитофон и фонотека пленок. В углу стоял огромный аквариум с пестрыми рыбешками и сине–зелеными водорослями. Со дна, откуда-то из-под желтого песка, поднимался миниатюрный гейзер воздушных пузырьков. Я опустился в кресло и задумался. “А для чего здесь манекенщица–циркачка? Если это обычное подземное предприятие или лаборатория, пусть даже для исследования космических лучей, то при чем здесь она? Ну, да ладно: нечего ломать голову над этим. Все равно, рано или поздно, я все узнаю”.
Я подошел к книжному шкафу и вытащил первую попавшуюся книгу. Это был томик прозы Генриха Гейне, и я сразу же нашел давно полюбившуюся мне вещь: “Пан Шнебелевоп–ский”. Я всегда любил посмеяться над героиней, которая лупила скалкой своего мужа, когда ему снились женщины.
Удивительно, как она об этом узнавала? Или чувствовала?
Наверное, об этом не думал и сам Гейне, потому что в его время еще не болтали так много о телепатии, как сейчас.
Я листал книгу, бегая глазами по знакомым строкам, пока вдруг не обнаружил, что мне очень хочется спать, несмотря на три чашки выпитого кофе.
Засыпал я с тем же вопросом:
— Для чего здесь Голл?..
3
Я постучался в дверь комнаты номер три, которая была рядом с кают–компанией, и, не дожидаясь разрешения, вошел. Сэд только что принял душ и растирался мохнатым полотенцем, стоя возле зеркала.
— Можно?
— Валяйте. Я не из стеснительных.
Он еще не успел убрать постель.
— У меня такое впечатление, будто мы здесь на курорте. Кормят, поят, ничего не заставляют делать. Только что нет врачей и сестер в белых халатах.
— Вы уверены? — спросил Сэд.
— Абсолютно.