Глин Айлиф "Царь Итаки"

Один тафианин предпринял попытку снять щит со спины, одновременно поворачиваясь к нападавшим, но не смог удержать вес, поскольку торопился, и выронил его. Мгновение спустя Эперит снес ему мечом голову с плеч, и она поскакала по дороге в направлении гавани. Оставшийся сидеть на повозке мужчина разрыдался и поднял руки вверх, прося сохранить ему жизнь. Говорил он на жутком диалекте, который звучал просто ужасно. Эперит понял, что этот противник не собирается принимать участия в схватке, поэтому проигнорировал его и стал искать еще одного воина, который, как он видел, уклонился от удара меча Галитерса. Последний из врагов понесся по дороге в город.

Антифий выбежал из укрытия вслед за своим командиром и поднял лук, чтобы застрелить убегающего тафианина. Но еще до того, как он успел выпустить стрелу, Ментор и другой воин перемахнули через каменную стену, бросились на тафианина и одновременно своим весом прижали его к земле. Противник яростно сопротивлялся, им удалось его успокоить только после того, как товарищи подоспели на подмогу.

Странно, но когда двух выживших тафиан привели к Одиссею, их поведение немедленно изменилось. Они словно поменялись местами. Когда Одиссей представился, старший, который лепетал, словно безумец, умоляя о пощаде, замолчал и уставился на царевича с вызовом. Однако молодой парень сжался от страха и стал просить сохранить ему жизнь. Он упал на колени перед сыном Лаэрта и обхватил его ноги руками.

— Не убивайте меня, господин! — кричал он с сильным акцентом. Произносимые им слова было трудно разобрать. — Сохраните мне жизнь, и я стану сражаться на вашей стороне против Политерса. Мы приплыли сюда в поддержку Эвпейта. Но после того, как он был низложен, многие из нас лишились оснований вообще оставаться здесь!

— Заткнись и не унижайся, сопляк, — проворчал его товарищ.

Ментор тут же дал старшему подзатыльник, чтобы заткнулся он сам.

— Я сохраню тебе жизнь, — сказал Одиссей. Стоявший на коленях мужчина удивленно поднял голову. — Если ты поможешь мне пробраться во дворец.

— Ничего не говори, Мент, — приказал старший тафианин и тут же заработал еще один удар. На этот раз у него из одной ноздри струйкой потекла кровь. Это показывало, что терпение Ментора на пределе.

— Что скажешь? — настаивал Одиссей. — Я дарую тебе жизнь. В обмен на это ты проводишь меня во дворец.

Внезапно воин заколебался, но когда Одиссей поднял меч и приложил острие к его горлу, то быстро сглотнул и кивнул.

— Я сделаю это. Я расскажу вам все, что нужно знать об обороне Политерса. Если вы сейчас позволите мне вернуться, то я открою вам ворота среди ночи.

— Не смеши меня, Мент, — нахмурившись, ответил Одиссей. — Я собираюсь ехать на этой повозке к дворцовым воротам, а ты будешь сидеть рядом со мной. А в обмен на свою жизнь ты не только скажешь стражнику, что я — один из купцов, доставивших вино, но и проследишь, чтобы меня приняли и разместили на ночь. Затем, когда дворец будет спать, ты поможешь мне открыть ворота, чтобы вошли остальные мои люди. И все это время ты будешь оставаться рядом со мной — достаточно близко, чтобы я мог перерезать тебе горло, если соберешься раскрыть кому-то мое имя. И только после того, как на Итаке не останется Политерса и твоих соотечественников, я дарую тебе жизнь. Ты понял?

— Да, господин, — с готовностью закивал Мент. — Я уже сказал вам, что не люблю Политерса. Я сделаю все, что вы сказали — и еще больше, если потребуется.

— Я ему не верю, — заявил Ментор. — Сейчас он скажет все, что угодно — ведь твой меч царапает его нежную шею. А что будет, когда он окажется в окружении друзей, в безопасности, внутри дворца, когда ему будет угрожать только твой кинжал? Тогда трус найдет в себе смелость и достаточно быстро вспомнит про чувство долга — долга перед Политерсом! Какой-то бог лишил тебя ума, Одиссей, если ты собираешься зайти во дворец при помощи этой змеи.

— Я даю вам слово чести, как воин, и призываю всех богов в свидетели, — объявил Мент, встал и посмотрел в глаза обвинителю.

— Я не верю ни одному слову тафианина, — ответил Ментор, доставая меч из-за пояса, потом протянул его рукояткой вперед молодому воину. — Но если ты убьешь своего товарища…

— Нет! — запротестовал Эперит. — Это варварство.

— Это — единственный способ удостовериться, — сказал Одиссей и выжидательно посмотрел на Мента.

Старший тафианин переступал с ноги на ногу, явно чувствуя себя жутко. Затем Мент взял меч и глубоко воткнул старшему наемнику в живот, один раз повернул, вытащил. Из раны в пах, на ноги и на дорогу полилась темная блестящая кровь.

Молодой человек отвернулся от тела и вручил меч Ментору.

— Этого доказательства для вас достаточно?

— Пойдет, — холодно ответил Одиссей. — Теперь спрячьте эти трупы и слушайте, что я задумал…

* * *