Глянцевая красотка

Его ждал удар. По телефону сообщили: абонент убыл в неизвестном направлении и на неопределенный срок. Происшествие живо напомнило Терехину историю с моцартовским «Реквиемом». Убийцы! Его окружали убийцы его дарования! Сделать заказ — и исчезнуть. Как это характерно для глухих в эстетическом плане и нечутких к нуждам художника негодяев! Застонав, творец повалился на кровать и накрыл голову подушкой. Звонил телефон, видимо, друзья-приятели хотели справиться о планах на новогоднюю ночь. Терехин трубки не снимал.

Он и сам не заметил, как уснул. А пробудившись, различил в утреннем призрачном свете рассыпанные по полу странные, в трубочку завитые бумажки. Поднял одну… И обомлел. Это была купюра, причем крупного достоинства. Взгляд Терехина переместился на полуразвернувшийся рулончик навязанного стариком презента. Видно, скручивая календарь, подслеповатый торгаш не заметил, что несколько дензнаков попали внутрь… Подсчитав общую сумму находки, художник повеселел. У него и мысли не было не возвращать денег рассеянному антиквару, но ведь вполне допустимо было сделать это несколько позже… На радостях он сам обзвонил друзей и помчался в магазин. А перед уходом развернул и повесил подаривший ему несколько счастливых мгновений календарь на стену.

Праздники прошли роскошно. Гости накатывали и откатывали шумными волнами штормового прибоя, пели хором под гармонь и гитару, водили хороводы вокруг портрета исчезнувшего мужчины — Терехин просил каждого плюнуть на изображение подлеца. Не плевали, напротив, восхищались тонкостью письма и глубиной проникновения в тайну образа. В конце концов Терехин и сам уверовал, что работа ему удалась. Портрет в раме занял место рядом с японским календарем.

Когда праздничное веселье схлынуло, обнаружилось: толки о портрете выплеснулись за пределы мастерской. К Терехину потянулись ценители, почитатели и просто влюбленные в живопись случайные прохожие. Двое, а затем еще пятеро из числа состоятельных визитеров сделали заказ на запечатление своих личностей. Терехин впрягся в работу. Писал до изнеможения. Устав держать кисть, садился в кресло передохнуть и видел устремленный на него взгляд девушки с календаря. Ее пристальное внимание неясно смущало. Но мало-помалу художник привык к молчаливому присутствию и одобрительной улыбке своей доброй феи. Случалось даже, черпал вдохновение в неправдоподобно правильных, симметричных ее чертах.

Терехин и сам не заметил, как переменилась его жизнь. Теперь он носил легкие итальянские туфли, шотландские шарфы, лихо перекинутые через плечо, даже напитки потреблял исключительно заграничные. Несмотря на молодой возраст, Терехин получил почетное звание, ему позировали жены и дочери крупных руководителей, да и сами начальники порой, если выдавался свободный денек, ехали не на охоту, а в мастерскую, где в назидание потомкам облачались в бархатные плащи и хитоны, нацепляли шпаги или брали в руки томик Спинозы… Вероятно, не без их благоволения и содействия замаячил восходящей звезде холста творческий вояж по Европе… К тому же многие из вышеупомянутых дочек откровенно на Терехина заглядывались. Случалось подобное и с их мамашами. Собственно, одна из многочисленных пассий, отношения с которой зашли так далеко, что, кажется, другой дороги, как под венец, не оставалось, и приревновала его к календарной красавице, заявив, что стесняется целоваться под взглядом посторонней… К этому времени Терехин и сам начал тяготиться присутствием иноземной наблюдательницы; да и приходившие в мастерскую стали задерживаться перед календарем куда дольше, чем перед его работами, без зазрения совести восхищаясь уровнем японской полиграфии. Художник опять зашвырнул календарь за шкаф.

Потом было турне по Европе. Когда Терехин вернулся — а вернулся он, надо сказать, не в самом лучшем расположении, ибо вояж прошел кисло, — обнаружилось, что и на родине дела его отнюдь не блестящи: невеста, ознакомившись с отзывами зарубежной прессы, вышла замуж за другого, осмеянные в той же прессе за претенциозные позы, шпаги и плащи, начальники стали притчей во языцех для тех, кто еще только собирался заказать Терехину свои романтизированные изображения, сомнения мужей и отцов, как это нередко бывает, передались женам и дочерям…

Новый год Терехин встречал в одиночестве. Влиятельные знакомые избегали теперь его общества, старых друзей он растерял. Первого января в дверь позвонил лишь один человек, да и то с таким лицом после бурно проведенного праздника, что впустивший его Терехин сразу же решил»: запечатлевать не будет. Но мужчина и не собирался позировать, он оказался исчезнувшим год назад клиентом, который явился за портретом. Взяв его, не промолвив ни слова, не заплатив ни копейки, человек удалился.