Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ)

– Леля, кстати, во мне бы надолго не осталась и сама, – пришла на выручку Аббатикова. – Я ж эта, как они меня обзывали – мертвая. Ей противно было во мне находиться. За край она меня зашвырнула резво, но потом поняла, что сильно промахнулась с пристанищем. И Дима промахнулся, кладбищенский нахал. Я столько времени провела, поднимая мертвяков, а он даже не заметил! Хозяйка бы мной гордилась – такую толпу поднять незаметно.

Лена улыбнулась:

– Ты молодец, правда.

– Я знала про кромешников. Про то, что они людьми притворяются. Но только находясь там, – Жанна неопределенно махнула головой, – поняла, что они забирались в тела и прикрывались смертными душами при необходимости. Например, как в том случае с зельем, когда я решила, что передо мной обычная лопухоидка. Они вообще предпочитали не светиться, когда я или Дима появлялись в поле зрения. Кроме Насти – ей пришлось сильно извернуться, чтобы саму себя покромсать, но и прятаться после этого уже не получилось. Ей крысы – помните тушки? – нужны были для того, чтобы подпитывать тело, которое сдохнуть пыталось.

Глеб поморщился, как от зубной боли. Даже в землянке старухи они не видели ничего подобного. Да, некромаг при необходимости мог и с крыши прыгнуть, и конечность лишнюю себе отрубить, но пытать самого себя? Никакая психика такого не выдержит, какой бы закаленной ни была.

– Зато она очистилась, – заметил Бейбарсов. – Не знаю уж, как, но ведь она помогла тебя спасти.

– Видимо, сработало так называемое «бескорыстное стремление», – предположила Свеколт. – Остатки света на секунду победили тьму, но и этого оказалось достаточно.

– А с берегинями ровно наоборот случилось. Они же долго держались и защищали Глеба, но когда их богиня приказала долго жить, малость озверели.

– Малость! – Бейбарсов не выдержал и рассмеялся.

Аббатикова смущенно улыбнулась.

Лена снова разлила вино по бокалам.

– Ну что ж, подытожим? – она подняла свой, как будто собиралась произнести тост. – Мы по-прежнему одно целое, от Лели избавились, блазня вряд ли еще увидим, а Шапка вообще закончилась на Жанке.

– Я п-осто п-опусти-а ее си-у че-ез сея! – запротестовала рыжая некромагиня.

– Ничто не проходит бесследно, – напомнил Глеб. – Тем более в магическом мире.

– И кто знает, чем это нам аукнется… – задумчиво произнесла Свеколт. Судя по ее подернувшимся мечтательной дымкой глазам, она уже представляла, как засядет в библиотеке и вплотную займется этим вопросом. Может, даже магсертацию напишет на тему «Влияние божественной силы на неокрепший некромажий организм».

Бейбарсов и Аббатикова переглянулись. Ох уж эта жажда знаний, от которой не найти спасения!

Но одно было точно: их жизни снова сделали кульбит и пошли по новому пути. И этот новый виток вряд ли мог стать хуже предыдущего.

Глеб шел по Нижнему Новгороду, полной грудью вдыхая влажный осенний воздух с едва уловимыми нотками прелости. Пока они распивали вино, начался дождь; но некромаг (он запретил себе думать «бывший») предпочел пойти домой, к дяде и брату, а не ночевать в холодной неуютной квартире Жанны.

Рыжая некромагиня шагала рядом с ним – она настояла, что проводит его, и он не нашел, что ей возразить: события ночи убедительно показали, насколько близок мир магический к миру лопухоидному. И пусть ни один человек не проснулся, не заворочался даже в своей постели, пока в парке три силы делили сувениры, Бейбарсову совершенно не улыбалось повстречаться с какой заплутавшей и не понесшей должного наказания не-душой.

Капельки воды на ярких волосах Аббатиковой то и дело притягивали взгляд Глеба. Он представил, как берет холст и легкими, невесомыми акварельными мазками набрасывает ее портрет. Она ведь спасла его, и даже больше: именно она доказала, что он не пустышка. Именно она верила в него с самого начала. И именно она всегда оказывалась рядом, когда была нужна.

«Жанна, – Бейбарсов покатал ее имя на языке, зная, что она не станет его подзеркаливать. – Жанка, как зовет тебя Свеколт. Что же ты такого во мне нашла? Почему я, а не какой-нибудь светленький маг? Да, он бы никогда не смог оценить тебя полностью, но зато любил бы так искренне и беззаветно, как только белые и умеют».

Некромагиня вдруг остановилась.

Глеб, по инерции сделавший еще несколько шагов, недоуменно на нее обернулся:

– Опять?!

– Мы же пришли, – удивилась Жанна.

Они действительно стояли на площадке перед домом Ратниковых. Несмазанные качели, получив влажную подкормку для ржи, поприветствовали магов особо противным скрипом.

– А ведь тот парень… Кромешник… Он был среди напавших на меня! – внезапно вспомнил Бейбарсов.

Девушка ничего не ответила, только пожала плечами. Она помнила тот вечер, но наверняка не вглядывалась в лица тех, кого стремилась уничтожить.

Некромаг стоял под моросящим дождиком, глядя в темные, почти черные глаза Аббатиковой, и чувствовал, что где-то в глубине его души (все еще существовавшей, несмотря ни на что) просыпается нечто совсем новое. Не в полной мере осознавая, что делает, он провел пальцами по щеке некромагини, заправляя выбившуюся прядку волос за ухо.

– Спасибо, – шепнул Глеб.