«Глаза Сфинска» Записки нью-йоркского нарколога

         Родители, что немаловажно, оплачивали не только учебу дочек, но и их проживание – в Манхэттене, где очень много баров, ресторанов, дискотек и ночных клубов. Родители оплачивали все. Но, как мне признавались и Джессика, и Мэрилин, и даже бережливая Кэтти, денег все равно катастрофически не хватало. Деньги таяли, как снег на солнце, поэтому приходилось… (нет, зачем же думать о людях так плохо?) приходилось залезать в долги, брать кредиты, причем кредиты не на учебу, а на студенческую жизнь. Есть такие кредиты «на студенческую жизнь», правда, банки дают их под очень высокий процент, и счетчик включается сразу, с той минуты, как ты получил деньги. Двенадцать с половиной процентов с одиннадцати тысяч долларов, при условии, что отдавать нужно в течение десяти лет… но если отложить на год, то процент вырастет до тринадцати с половиной… Боже, как все это скучно! Какая тоска!        

         Конечно, наступали минуты тяжелых раздумий. Помню, Джессика у себя дома, в одних черных трусиках, встала с кровати и села к столу. Закурив, стала рассматривать вчерашнюю почту, оставленную на столе, возле бутылок пива. Небрежно отшвырнула рекламные буклеты и вдруг замерла с какой-то бумагой в руке:

         – What?! Они дают мне всего лишь семь тысяч долларов и под двенадцать с половиной процентов? Мерзавцы! Я рассчитывала на десять тысяч и под одиннадцать процентов. Марк, никогда не имей дело с «Сити» банком. F..ck! – с этими словами Джесс взяла ручку и подписала контракт на новый кредит.

         …Недавно мне попалась на глаза статья в «Нью-Йорк Таймс», где рассказывалось о разоблачении очередных российских шпионов. Как сообщалось в газете, русские разведчики занимались в Нью-Йорке экономическим шпионажем, а также создавали агентурную сеть, пытаясь завербовать американских студенток. «Американские студентки, вопреки нашим ожиданиям, оказались очень закрытыми, они трудно идут на контакт. Для их вербовки нужно потратить гораздо больше времени и денег, чем мы предполагали», – докладывал один из шпионов своему начальству в Москву. (ФБР перехватило их и-мейлы и телефонные разговоры.)        

         Подозреваю, что этот незадачливый шпион просто дурил своих боссов в Москве, желая выудить у них побольше денег. Или, может, он обращался не к тем студенткам? Не к порхающим, прекрасным феям, а к рабочим клячам, обремененным семьей, работой, учебой и интернатурой? Не тех вербовал? 

         Американские студентки весьма открыты и отзывчивы. Легки в отношениях, без всяких замысловатых преамбул могут пригласить тебя к себе домой на ночь. Ну, может, пожелают перед этим сходить в кино (благо, Линкольн центр с кинотеатром находится в десяти минутах ходьбы от университета). Или в бар. 

         Чего, кстати, нельзя сказать о русских студентках, у которых палитра чувств и набор средств куда богаче. Русская студентка вряд ли скажет: «Идем ко мне, потрахаемся». Фу. 

         Русская позовет тебя помочь ей подготовиться к экзамену, потому что «ты хорошо шаришь в диагностике». Русская попросит тебя подвезти или проводить ее домой, потому что «неважно себя сегодня чувствует». По дороге начнет жаловаться на одиночество или,  что самое ужасное,  на бой-френда, с которым хочет расстаться.      

         И ты вдруг, сам этого не ожидая, превращаешься в психотерапевта. Выслушиваешь ее, бедняжку, сочувствуешь ей, задаешь наводящие вопросы. Потом с нетерпением ждешь следующего вторника, чтобы после занятий опять повезти ее в своей машине домой, по дороге выслушивая новые откровения: «Как же мне с ним расстаться? Подскажи, Марк…»

         …С Викой мы давно расстались, и я чувствовал себя свободным. Женщины… Эта сладкая отрава, которую, пригубив однажды, будешь пить, пить, пока не упадешь…

         Наташа лежала под пледом на широком мягком диване с температурой 37.8. Мы готовились к экзамену у нее в квартире, поэтому стол был завален учебниками.

Наташа была родом из Питера, отец ее рано умер, мать жила во Флориде с другим мужчиной. Когда-то Наташа занималась бальными танцами, у нее была великолепная фигура. И поразительной красоты глаза – большие, зовущие, печальные. И немного вздернутый носик. Она была очаровательна, когда смеялась, и прекрасна, когда плакала.   

         Я уже знал в мельчайших подробностях о ее последнем бой-френде, с которым она, наконец, рассталась. Он жил за счет своих богатеньких родителей, нигде не работал. К тому же был азартным игроком – день-деньской играл в покер онлайн. Когда выигрывал, был мил и весел, приглашал Наташу в рестораны и поездки на юга; а вот,  проигрывая, становился «невыносимым психом» – много пил, пьяным водил машину, хамил всем подряд.

         – Забудь его. Он тебе не нужен. Он игрок. Ты бы только всю жизнь мучилась с ним. Гарантирую: рано или поздно он окажется на улице без цента, сопьется, сядет в тюрьму, – предрекал я, чтобы Наташе было легче переносить боль разлуки.    

         Она встречалась с этим парнем почти год, успела познакомиться с его семьей и даже проконсультировалась у адвоката насчет брачного контракта.