Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

Правда, определенные предложения были, но они опять-таки наталкивались на непреклонное решение великого князя Николая Николаевича. Например, в ходе завершающего этапа Галицийской битвы армии Юго-Западного фронта вышли на рубеж реки Сан, блокировав первоклассную австро-венгерскую крепость Перемышль. В связи с тем что русские не имели осадной артиллерии, вместо штурма было решено осадить крепость, высвободив полевые армии для полевых операций в Карпатах. Главкоюз Н.И. Иванов предложил назначить начальником Осадной армии Куропаткина, но Ставка выдвинула альтернативное предложение — кандидатуру командарма–7 ген. В.Н. Никитина, командующего Одесским военным округом, где и располагалась тыловая 7-я армия. В итоге пришлось искать компромисс — командующим Осадной (впоследствии — 11-й) армией был назначен ген. А.Н. Селиванов — бывший командующий Иркутским военным округом, а последние годы перед войной — член Государственного совета.

Тем не менее опальный генерал не оставлял своих намерений. 8 февраля 1915 г. А.Н. Куропаткин участвовал в частном совещании у министра иностранных дел С.Д. Сазонова по вопросу о Константинополе и Черноморских Проливах^{147}, а 28 февраля и 6 марта Куропаткин представил императору Николаю II две части своей очередной геополитической рукописи. Эта вещь была посвящена тем изменениям государственной границы Российской империи, что должны были непременно произойти по окончании Первой мировой войны. Надо сказать, что в этом труде генерал Куропаткин начисто запамятовал о собственном же мнении 15-летней давности, когда он справедливо полагал, что дальнейшее территориальное расширение России не только не нужно, но и вредно. Но генерал прекрасно знал о внешнеполитических устремлениях царя, когда-то ввязавшегося в абсолютно ненужную России войну с Японией за не нужный России кусок «китайского пирога». Итак, теперь А.Н. Куропаткин предлагал присоединить к Российской империи:

— Восточную Пруссию, «для прочного обеспечения правого фланга западной границы России и завершение борьбы русского, польского и литовского племен за обладание этой территорией»;

— австрийскую и германскую части Польши, дабы образованием автономной Польши прибавить «к ряду славянских племен, освобожденных и призванных к новой жизни русской кровью, польское племя»;

— Галицию и Буковину, чтобы завершить «собирание уделов Руси и объединение русского племени, начатое 500 лет назад Московским Великим Князем Иваном Калитою»;

— Черноморские Проливы с Константинополем, чтобы завершить задачу, начатую Алексеем Михайловичем и продолженную Петром I и Екатериной II;

— порт Трапезунд с прилегающей территорией, чтобы сделать Черное море «внутренним русским морем»;

— турецкую Армению, чтобы окончательно разрешить армянский вопрос;

— иранское побережье Каспия, чтобы сделать «внутренним морем» еще и Каспийское море, ибо таковую задачу якобы ставил еще Петр I.

Так же следовало осуществить:

— — «упрочение исключительного влияния России» в Северном Иране»;

— исправление русско-китайской границы (по пустыне Гоби) в пользу России таким образом, чтобы в состав или под сюзеренитет России перешли Монголия, Северная Маньчжурия и Кульджа; это преподносилось как завершение задачи, якобы поставленной еще аж Иваном Грозным;

— возвращение Южного Сахалина, отданного Японии в 1905 г.;

— признание за Россией права на свободный выход в Атлантику через Датские Проливы и Вильгельмсхафенский канал.

Такая программа действий делала Россию не просто гегемоном мира, но сверхдержавой. Другой вопрос — кто бы позволил русским так расширить свои границы? И очевидно, что в случае осуществления данного проекта число собственно русских (включая сюда украинцев и белорусов) в Российской империи насчитывало бы хорошо еще если половину населения громадного имперского монстра. Не зря опубликовавший выдержки из куропаткинской рукописи 1915 г. А. Ремнев в начале своей статьи справедливо охарактеризовал подобные «прожекты» как «геополитические фантазии»^{148}.