Главбух и полцарства в придачу

– Вот ее я тебе продам, – кивнула баба Маня, – для себя, правда, хранила, но жаль мне тебя, бедолагу, так и быть.

Она снова, кряхтя, встала, открыла буфет, вытащила из него поллитровую бутылку из-под водки, в которой плескалась бесцветная жидкость.

– На, держи.

– Спасибо, – прошептала я.

– Это не все, – предостерегла баба Маня, – начинай прямо севодни, не тяни. Сначала мужику этой водички в суп или чай налей.

– Сколько?

– Ну, столовой ложки хватит.

– А зачем?

– Он тогда дома останется, никуда не пойдет, помается с полчаса и спать ляжет. Вот тогда ты встань над ним и прошепчи: «Замок закрыт, ключ зарыт, кто придет, не найдет, спи, раб божий, до рассвета. Солнышко вознесется, ты проснесся, усе забудешь, жену полюбишь». И бегом на кладбище. Ночью зелье сготовишь и утром, запомни, утром, едва он глаза отворит, ты ему его и подай, пущай выпьет натощак. Все как рукой снимет. Здоровее коня станет.

– Олег и сейчас не больной, – сказала я, – раз любовницу завел, значит, ничего у него не болит.

– Так я про другое здоровье, – меленько засмеялась баба Маня, – семейное. Ступай себе, живи счастливо.

– А поможет?

– Безотказно. Никто не жаловался. Средство старинное, в нашей семье из поколения в поколение передается. Не сумлевайся. Еще мамонька моя им пользовалась! Только ничего не перепутай, ясно?

Я кивнула.

– Ну, бывай здорова. С тебя сто долларов.

– Сколько?

– Могёшь рублями, по курсу.

– Э… это очень дорого!

Хитрое личико бабы Мани сморщилось и стало похоже на скомканный носок.

– А торговаться нельзя, иначе не подействует. Я с тебя копейки лишней не беру. Это за воду, смертную. Вот она, зараза, дорогая. Хотя, ежели платить не хотишь, то могёшь сама подсуетиться. Значитца, так. Берешь бутылочку и наливаешь из чистого подземного ключа. Потом ищешь покойника, он должон быть человеком хорошим, добрым, христианским. Пробираешься у него под гробом семь раз с востока на запад и…

– Лучше заплачу вам, – прервала я бабу Маню.

– Вот и славно, – кивнула она, – пошли тебе господь всяких благ.

ГЛАВА 16

Прижимая к груди «смертную воду», я села в «Жигули» и поехала домой. По дороге притормозила у супермаркета, порылась в прилавке-холодильнике и нашла упаковку замороженных лягушачьих лап.

Кассирша, глянув на мою покупку, меланхолично предупредила:

– Это из жабы.

– Знаю.

– Мое дело сказать, – буркнула девица, выбивая чек, – а то кое-кто с цыпленком путает. С вас тысяча пятьсот.

– Сколько? – я чуть не упала.

– Полторы тысячи.

– С ума сойти! Да этих лягушек сотни в лесу!

– Вот и ловите там на ужин, – не сдалась кассирша, – и вообще, какие ко мне претензии? Так берете или отправитесь в лес на охоту?

Я молча расстегнула сильно похудевший кошелек. Однако Олег обходится мне все дороже и дороже, в прямом смысле этого слова. Может, стоило и впрямь отловить дикую квакушу? Или купить ее в зоомагазине? Брр! Никогда. Я не способна убить живое существо, ну их, эти полторы тысячи, еще заработаю.

Но, несмотря на уговоры, меня, извините за идиотский каламбур, душила жаба. Борясь с жадностью, я приехала домой, быстро шмыгнула в свою комнату и призадумалась.

И так, «смертная вода» у меня есть, вот она, в бутылке из-под водки. Поколебавшись пару секунд, я вытащила пробку и понюхала содержимое. Похоже, что это и впрямь просто вода, во всяком случае, бесцветная жидкость не издавала никакого запаха. Хорошо, что еще нужно для приготовления зелья? Лягушачья лапа! Пожалуйста, их целый пакет. Сердолик тоже имеется. Шесть волосков из хвоста черной кошки и листья подорожника? За травой, как это ни ужасно, придется ехать на кладбище, оно, кстати, не так уж и далеко, находится в черте города. Там давно никого не хоронят, только очень выдающиеся личности могут сегодня получить на нем могилку.

Да и с кошкой проблем не будет, у нашей соседки роскошный экземпляр цвета антрацита.

Решив активно действовать, я, воспользовавшись тем, что Томочка мыла Никитку в ванной, а остальных домочадцев не было, быстро вытащила один окорочок земноводного и, положив в кастрюльку, поставила на подоконник, пусть потихоньку размораживается, зелье-то придется варить, когда вернусь с кладбища.

Затем я помчалась к соседке, сделала вид, будто заглянула просто так, от скуки, выпила пару чашек совершенно гадкого чая и незаметно выщипала у меланхолически лежавшего в кресле котофея пук шерсти из хвоста, четвероногое создание оказалось настолько индифферентно-ленивым, что даже не моргнуло.

Страшно довольная, я вернулась домой и обнаружила на кухне полный списочный состав семьи.

– Доча! – обрадовался Ленинид. – Припозднилась ты сегодня, садись, папка ужин сгоношил. Эх, пропали бы вы без меня!

Я с благодарностью посмотрела на Ленинида. Конечно, папашка по большей части невыносим. Он страстный любитель приложиться к бутылке. Стоит ему принять на грудь сто граммов, как на него нападает фантастическая болтливость. Но иногда папа бывает милым.