Глава клана. Том 2

Перед помостом, был установлен чуть изогнутый дугой длинный стол, покрытый алой, как мне показалось, бархатной скатертью, ну а дальше, уже перед трибунами, стояли мы. И в данном случае я имел в виду четыре разрозненные и целенаправленно разделившиеся группы сопровождающих во главе с соискателем.

Из невидимых снизу ниш вдруг заиграла музыка. Что-то древнее, но похожее на марш, с трубами и барабанами, иногда прерываемое то ли одинокой флейтой, то ли вообще свирелью. Наконец из неприметной двери появился улыбчивый мужчина с большим свитком в руках, одетый в традиционный древний Бажовский тулуп глубокого тёмно-зелёного цвета с белоснежным овечьим мехом на отворотах, и завёл такую долгую и нудную речь, что казалось, он хотел взять, да и усыпить как наблюдателей на трибунах, так и нас, участников.

В двух же словах всё сводилось к тому, что мы самые-самые, а все остальные нам просто завидуют. Ну, или как-то так. Впрочем, если я правильно понял суть идеологии любых чародейских кланов, он всё говорил правильно, и только моё воспитание простеца, а также нервы и неприятное предчувствие не давали мне проникнуться озвученными лозунгами. В то время как остальные, даже мои спутники, кроме фиолетовоглазки, которая просто не понимала, о чём тут говорят, вполне комфортно себя чувствовали в этом театре самовосхваления.

– … И сейчас я говорю про новую, свежую кровь, что должна возглавить нас на пути к Бездне или Ирию, – взревел конферансье, а по-другому я роль данного индивидуума и назвать-то не мог.

«Итак! В правом верхнем углу гладиаторского ринга…» – мысленно продолжил я.

– Приди же Хердвиг, Князь Хёльмгарёрский! – почти прорычал ряженый, после чего к столу, особо не торопясь, направился представитель от одной из групп.

Он был одет в тёмный кожаный плащ поверх синего дорогого мундира, в котором без труда можно было опознать почти такую же, как у меня, боевую форму. Я бы даже сказал, что мы были в этом похожи, потому как я также не смог расстаться с полюбившимся мне пальто-плащом, как бы на меня ни ругались сегодня Лена и тётка Марфа. Только мой всё равно оставался бежевым, да и у Хердвига были чисто Бажовские русые волосы, которые к тому же были заплетены в несколько косичек.

– Хозяйка, – медленно произнёс новгородец, остановившись перед столом и опустив на него нечто, выглядящее как идеальный белоснежный куб. – Прими же мой дар и яви свою волю… А если кто хочет бросить мне вызов – то пусть сделает это прямо сейчас!

Ритуальная фраза была сказана, и никто ему не ответил. Нас, конкурентов, она не казалась, потому как мы и так бросали ему вызов. Здесь был вопрос к людям со стороны, как в свадебном ритуале у простецов, когда жрец призывает смелых воспротивиться выбору влюблённых под ветвями священного древа или умолкнуть навеки.

Куб охватило золотистое сияние, и местный конферансье тут же выкрикнул, что «подарок» принят. После чего Хердвиг, не оборачиваясь, ушёл в распахнувшиеся за спинами старейшин до того невидимые врата. Просто перенёсшись «изумрудной жар-птицей» за спину Зиновию Семёновичу. Но, естественно, не атаковал его, а, элегантно развернувшись на каблуках, поспешил пройти сквозь мерцающее в завесе марево, чтобы просто телепортироваться прямиком к своей группе поддержки, тут же взорвавшейся радостными криками.

С Ханшей Абызбикой, девушкой лет восемнадцати, даже выглядевшей как натуральная злая стерва, история полностью повторилась. Надо сказать, эта моя конкурентка была почти настоящей красавицей: тёмно-русые с рыжиной волосы, почти идеальное холодное лицо и огромные немного раскосые, как у всех нас, бесконечно зелёные глаза, которые смотрели на окружающий мир с холодным презрением. Это-то всё и портило, заставляя просто поморщиться от того превосходства и презрения, которые она проецировала на окружающих.

Правда, конкретно на нас она даже не смотрела. В качестве же подношения у неё было что-то вроде большого кубка, который также быстро окутался золотистым сетом.

Её проход сквозь ворота не был столь впечатляющим. Получив разрешение, она, фыркнув, поднялась по боковой лесенке, придерживая своё длинное платье. Спокойно зашла во врата и так же оказалась среди своих людей.

А вот у вызванного следующим киевлянина случился облом. На стол он положил толстенную тетрадку, которую так и не охватило сияние. Когда его оттаскивали свои же, он долго орал о том, что это материалы, способные перевернуть мир. Что мы все не понимаем, а там все его воспоминания о подвальной и фундаментальной науке, и вообще, мы все неучи, а знания…

В результате паренька просто вырубили и унесли прочь киевляне. Ну а я, пару раз вздохнув, приготовился к своей очереди…

– Засим всё! – всё так же громко заорал ряженый. – Мы…

– Ты дурак? – рявкнул вдруг Хердвиг, прерывая конферансье. – Считать до четырёх не умеешь?

– Но…

Я же довольно громко усмехнулся. Всё же можно было ожидать чего-то подобного.

– Лавруша, – прищурившись, медленно произнёс Зиновий Семёнович. – О чём мы не далее как вчера говорили?