Глава клана. Том 2

Кстати, именно по этой причине многие из московских чародеев при всей своей эксцентричности и индивидуализме предпочитали носить именно уставную, так называемую «княжескую» форму с разнообразными добавлениями. Правда, в первую очередь это касалось безклановых одарённых, потому что во многих родах существовали свои образцы костюмов, в значительной мене приспособленных для конкретно их общего эго.

Спустя ещё пятнадцать минут, в течение которых все ждали, пока наконец соберётся и появится наша фиолетовоглазая красавица из Тигерана, мы наконец-то выдвинулись к Дому Собраний, где, собственно, и базировался Совет Старейшин. Вообще, изначально предки подразумевали, что в этом органе будут заседать и принимать решения «действительные» представители, назначенные от всех автономных ипокатастим. Однако со временем мечта идеалистов прошлого превратилась в туман и развеялась с ветром, неудобное многим решение позабылось, превратилось в фарс, а затем и вовсе кто-то анекдотов понапридумывал. И назвал всё это оптимизацией.

Хоть мне заведомо и не нравились все эти люди, а потому я, собственно, и ёрничал над ними, тем не менее мера в виде произошедшей двести лет назад реорганизации действительно была вынужденной. Согласно объяснениям тётки Марфы, понятная и простая идея со временем и постоянным увеличением числа участников Совета вследствие отделения всё новых и новых ипокатастим действительно изжила себя.

Собрание превратилось в толпу демагогов, тянущих одеяло на себя, которым трудно было договориться не то что о судьбах большого клана, но о банальных проблемах Тайного посада, ведь изначально это поселение находилось именно под коллегиальным управлением этого органа. Надо ли говорить, что когда непонятный дядя, принаехавший из какой-нибудь Варшавы, которого ты и в глаза-то не видел, начинает пытаться решить проблемы твоего родного посада, не забывая себя любимого, и таких, как он, целая куча – жизнь в какой-то момент становится просто невыносимой!

Так что после реформации всю полноту власти как законодательной, так и исполнительной, получили вначале шесть старейшин, число которых ныне сократилось до пяти. Это представители крупнейших объединений: Хёльмгарёрского, Казанского, Ростовского и Сыктывкарского, а также их председатель, он же номинальный глава Тайного полиса. Причём данное место якобы первого среди равных он занял только по той причине, что удерживал ещё и голос главной семьи, то бишь наш, доставшийся ему после смерти последнего и единственного Московского старейшины. Который вроде как был моим двоюродным дедом со стороны бабушки.

Кстати, тот, что из посада, Зиновий Семёнович, нормальный такой пузатый старикан. Бывшая местная легенда среди чародеев, которого, как оказалось, очень уважает тётка Марфа. Он единственный из пятёрки лично отметился по нашему приезде. Правда, на импровизированный пир не остался, вообще посетовав на то, на то в нашем отношении у него просто связаны в данный момент руки. Но его можно в общем-то понять… учитывая, что даже в его родном доме он только один из пяти хозяев. Но, несмотря ни на что, в отсутствие вариантов как держатель голоса главной семьи он намерен был на испытаниях поддерживать именно меня.

Да, я не сказать, чтобы особо поверил и проникся. Всё же жизнь приучила смотреть не на слова, а на дела, таковых же пока вроде как не было. Однако одноглазая Бажова, не славившаяся своей доверчивостью, отнеслась к его словам серьёзно. Впрочем, в нашем случае, как поговаривали рыбаки в посаде Орловка, где мы останавливались по пути сюда: «На безрыбье в озере и рак – рыба!»

Кстати, я ещё дома, услышав про Старейшину от нас, сгенерировал было идею привести в Тайный посад Демьяна, чтобы он занял это место. Но меня быстренько обломали. В первую очередь по той причине, что мы – это теперь просто мы, одна из ипокатастим, а не главная семья, тем более что я единственный настоящий её представитель. Это раз. А во-вторых, сам старикан усмехнулся и на пальцах объяснил мне, что, даже если бы первое вдруг прокатило, он всё равно был бы там никто и звали бы его никак. Банально по той причине, что сам по себе голос в совете большого клана мало что значит. Тем более на пробном испытании он вообще может сработать против меня. А всё потому, что на месте назначенного Старейшины нужны связи и политический капитал, а он всю жизнь вместо того, чтобы его нарабатывать, по подземельям вместе со своей маленькой ипокатастимой мотался.

В общем, помимо пяти, имелся также малый совет, который на самом деле был большим, многоголосым и всего лишь совещательным органом. В него входили тридцать человек из более-менее значимых ипокатастим, вроде Киевской. И, по сути, это всё, что можно было о них сказать.

– Ты помнишь, что нужно делать? – очень серьёзно спросила меня тётка Марфа, в то время как мы углублялись в «богатую» и статусную часть посада, лежавшую в глубине грота.