Глава клана. том 2

Особенно учитывая, что в тринадцать-четырнадцать лет, терять им в тесном контакте с мужчинами уже было нечего, а «работали» они не на себя и практически бесплатно. Даже те самые красивые их них, кто обслуживал взрослых богатых уродов, зачастую спускающихся с верхних уровней, в «особых» банях и парилках на Дне, которых я порой вынужден был порой сопровождать с «работы» до приюта и защищать — обычно просто не могли, взять, да и купить себе банальную конфетку. Будучи, по своей сути, бесправными рабами…

На самом деле, в большинстве своём, очень наглыми и требовательными, словно бы какая-нибудь избалованная Княжна рабами. Многие из которых, забыв со временем свой первый испуг, становились не просто проститутками, а начинали упиваться, таким образом жизни, а так же угрожать, в том числе и мне, как приютским бугром, так и своими «Богатыми папиками».

Вот и терзали меня смутные сомнения, что в данном случае, я поступаю правильно, разом собираясь вывалить на подопечных сюрприз в виде явно огромного состояния. А с другой стороны, я всё же понимал, что клан – это не банда уличных воришек! Но вот мысль о том, правильно ли я поступаю и не во вред ли себе – всё равно ворочалась где-то в подкорке.

Но это – к слову… По поводу моих знаний, факт в том, что Ольга Васильевна, не учила меня тому, как управляться с людьми... В начале – не было необходимости, ибо от клана был только я, а на моей должности комиссара нашей боевой руки я и сам бы воспринять от наставников азы управления малыми группами.

Ведь – я находился в клане без клана, которым надо было бы управлять, а к Ланским, я никак не относился, и куда важнее становилось научить меня социализироваться… Да и многому чему ещё. А сейчас, старейшины, да и тётка Марфа очень вежливо и тактично оттёрли её от моего барского тела.

В смысле, что и у самой Кня’жины день нынче выше крыши касаемо Полиса образовалось, да и не один я уже, пусть и вместе с Алёнкой, чтобы по-настоящему плотно заниматься моим воспитанием. Ну и самих Ланских, как я понимаю, вполне устраивает негласный союз с нами, как резко усилившимся, пусть всё равно и маленьким кланом.

И тут есть одно «Но»… Родственнички тоже пока что не стремились обучать меня управлением большими массами людей. Можно было бы обидеться, начать подозревать их в чём-то нехорошем и вообще — если бы мне было лет этак тринадцать-четырнадцать. То-бишь, тот возраст, в котором я вдруг взял да и попал в приют. Ну и конечно же, могли бы быть рецидивы, если бы не та показательная «порка», которую устроили мне недавно «старики-отступники», перебившие мою семью и бывшую главную ветвь.

А подобное у умного человека, рождает не только паранойю, но и стойкое желание избегать скоропалительных выводов и суждений. Вот и я более не истерил, а пытался как мог, пытался вникнуть в ситуацию и думать своей головой, заодно не поддаваясь разнообразные юношеские порывы. В особенности, касающиеся новообретённого клана. Ведь по себе могу сказать, что, даже, как-то вообще лучше соображается, когда тебе уже однажды показали, что ты не самый умный, хитрый и крутой...

С поддержкой же Марфы, Стрейшины выслушали меня, переглянувшись, кивнули друг другу и явно «разрешили» мне, покомандовать. А заодно, похоже, пообломать мне же рога, словно бы взбрыкнувшему лесной ловушке «Губительному Оленю».

Встречается порой в лесах нашей Зелёной Зоны такое вот хищное существо. А вообще водится оно возле европейский Полисов именуемых ещё Германскими. Его иногда кличут «Лесным Кайзером». Жутко опасное животное, чья туша в холке достигает туша десятка метров, с раскидистыми, трёх, а то и четырёх метровыми рогами на голове.

В европейских лесах с их огромными редко растущими деревьями, он настоящий звериный король… Покуда, конечно не повстречает на своём пути, какое-нибудь сильное чудовище, способное им банально пообедать. Однако в своих «обжитых» владениях, этим Сохатым почему-то не сидится, и они часто мигрируют на восток, поближе к нам, да вот только природные условия здесь совершенно другие!

Считается, что сила, этого величественного животного заключена в его раскидистых рогах, но в них же и его основная слабость. Губительный Олень заплутав в наших трущобах и буреломах, так не похожих на его родные леса, часто забредает в самые настоящие ловушки из ветвей и стволов деревьев и выбраться из них уже не может. Тогда скидывал свои рога, тут же уменьшаясь уменьшившись до размеров нормального сохатого, и будто ветер уносится прочь в родные европейские леса, восстанавливать свои потерянные силы.