Глава 23

Посмотрев санитарному инспектору прямо в глаза, он медленно коснулся рукой его лба, а затем… рука свободно прошла сквозь плоть. В голове санитарного инспектора вспыхнуло солнце, осветив на какие-то несколько секунд самые темные уголки его души.

– Теперь иди, – сказал собеседник, убирая руку.

В следующее мгновение санитарный инспектор услышал смех Сэнди.

Глава 23

Наш мир – это ложь на фундаменте из огромного зыбучего страха.

Генри Миллер. «Тропик рака».

Сегодня я горжусь тем, что я вне человечества, не связан с людьми и правительствами, что у меня нет ничего общего с их верованиями или принципами.

Генри Миллер. «Тропик рака».

Санитарный инспектор сидел и смотрел сквозь давно немытое оконное стекло на старую, закопчённую стену, поросшую «марсианскими» лишаями. За окном противно накрапывал мелкий осенний дождь, от которого на душе становилось особенно мерзко.

Прошло чуть больше недели с тех пор, как санитарный инспектор, пройдя сквозь чёрную дыру, очнулся в одноместном номере дешёвой гостиницы в Детройте, где, оказывается, вполне счастливо проживал Сэнди с тех самых пор, как кто-то разгромил его дом в Мелиополисе.

Гостиница была наимерзейшей. По сравнению с ней даже мексиканская дыра, где нашли тело Марии Кон, казалась пентхаузом. Номером называлась миниатюрная комната с жуткими депрессивной расцветки обоями, совершенно непонятно почему названными зелеными в цветочек. На холмистом полу лежал труп линолеума, тоже «зеленый в цветочек». Сверху все это великолепие венчал потемневший и облупившийся потолок с фрагментами когда-то помпезной лепки.

– Ты что, не мог найти себе жильё приличней? – спросил санитарный инспектор, поняв, что стал пленником обстоятельств, приговоривших его к заключению в этой дыре на неопределенный срок.

Вместо ответа Сэнди отыскал в своём ноутбуке нужный файл и прочитал:[2]

«– Я бы посоветовал тебе снять номер в одной из тех жалких гостиниц, которые тебе хорошо известны, – ответил он. – Чем безобразнее заведение, тем лучше. Если в комнате постелен ковёр болотного цвета, а стены оклеены такими же обоями, тогда эта гостиница может сравниться с той, которую я показал тебе как-то в Лос-Анджелесе.

(…)

– Вот эта гостиница, – произнёс дон Хуан, указывая на здание, – представляется мне подлинным олицетворением жизни среднего человека на Земле. Если ты удачлив или безжалостен, то снимешь здесь комнату с окном, выходящим на улицу, чтобы наблюдать из окна за нескончаемым шествием человеческих бед. Если ты не столь удачлив или не столь безжалостен, то снимешь себе внутреннюю комнату, с окном, глядящим на глухую стену соседнего дома. Подумай о том, что это значит – провести всю жизнь, разрываясь между двумя такими видами. Завидуя виду на улицу, если живёшь во внутренней комнате, и завидуя виду на стену, если поселился в наружной и устал смотреть на мир.

(…)

– Магу нужно такое место, чтобы умереть, – сказал он, глядя на меня и не мигая. – Ты никогда не был один в своей жизни. Сейчас пришло время сделать это. Ты будешь оставаться в этой комнате, пока не умрёшь.

(…)

– Критерий, по которому можно определить, что маг мёртв, – продолжал дон Хуан, – определяется тем, что ему становится безразлично, находится ли он в обществе или один. Твоя личность умрёт в тот день, когда ты перестанешь жаждать компании своих друзей и прикрываться своими друзьями, как щитом.»

Возможно, Паркин сам не хотел знать, чем занимается Сэнди. Он был санитарным инспектором, а санитарный инспектор – прежде всего санитарный инспектор. Кандидатов на эту должность отбирали ещё в раннем детстве, затем в специальных школах превращали их в безотказные орудия Инспекции. Санитарные инспекторы были чем-то похожи на роботов Азимова с их тремя законами робототехники. Так, например, санитарный инспектор был просто не в состоянии отказаться выполнить приказ вышестоящего начальника, даже если для этого ему бы пришлось покончить с собой или уничтожить близких. Санитарный инспектор не мог критически относиться к действиям непосредственного начальника. И так далее. Другими словами, если бы он получил приказ найти и обезвредить Сэнди, он бы приступил к выполнению мгновенно, без каких-либо колебаний.