Глава 23

Город был точно таким же, как в фильме «Отчаянный» с Бандеросом в главной роли. Пыльные улицы, жара, индейские дети, охотящиеся за объедками в ресторанчиках и кафе. Всего каких-то пару сотен километров от Эрмосильо, и ты оказываешься за пределами времени. В этом чёртовом городке мог быть какой угодно год или век. Об относительной современности говорили разве что автомобили, многие из которых были из предыдущих эпох, да линии электропередач. Остальное было таким же, как и сотни лет назад, или сотни лет вперёд. Такие города не меняются, – как сказал однажды Сэнди.

Было около полудня. Солнце, жарило так, что город напоминал раскалённую сковородку. Санитарный инспектор проделал далекий путь: сначала бегство на яхте из Толеро в Мелиополис (никакой романтики, только скорость и ожидание атаки), затем, после короткого разговора с Благородным Доном, в Мехико, оттуда в Эрмосильо, и уже из Эрмосильо на взятой на прокат машине в эту забытую даже чёртом дыру. Санитарный инспектор был в том состоянии, когда за горячий душ и чистую постель можно отдать полцарства.

Вместо этого ему предстояло тащиться в полицейское управление, находившееся, как и следовало ожидать, на другом конце города. Здесь всё находилось на другом конце города, улицы которого извивались как спаривающиеся змеи.

Санитарный инспектор сто раз успел пожалеть, что не поехал в управление на такси – не решился бросить машину. Его ломанный испанский и объяснения редких прохожих только осложняли ситуацию. В конце концов, плюнув на это дело, он посадил в машину одного из мальчишек, который за возможность прокатиться на машине и полпиастра на мороженое согласился показать дорогу.

Возле полицейского управления, одноэтажного кирпичного здания, где раньше располагалась лечебница для душевнобольных, висел огромный знак, запрещающий остановку. Рядом со знаком с выражением скуки на загорелом лице курил полицейский. Он чуть не поперхнулся сигаретой, когда санитарный инспектор припарковал машину прямо под знаком, обдав полицейского пылью.

– Вольно, – бросил он, выходя из машины.

На полицейского было жалко смотреть. У него на глазах происходило невиданное безобразие, и он, как страж порядка просто обязан был поставить приезжего нахала на место, но вместо этого он вытянулся по стойке смирно и отдал честь, причём сразу же после команды «вольно». Санитарный инспектор, чьё искусство воздействия на людей было доведено до автоматизма, и сам временами не понимал, как именно он заставляет людей вести себя подобным образом. Ну да это было не столь важно.

– Лумаз у себя? – спросил санитарный инспектор.

– Так точно, сеньор, – отрапортовал полицейский.

– Вольно, – ещё раз сказал Паркин, входя в управление.

– Я к полковнику Лумазу, – сообщил санитарный инспектор дежурному офицеру, – он должен меня ждать.

– Сеньор Лумаз вышел, – ответил дежурный офицер.

– Куда?

– Он мне не докладывает.

– А мне доложили, что он ждёт меня в кабинете. Проверите, или мне позвонить Маркесу?

Имя начальника полиции штата подействовало на дежурного, как нашатырь.

– Проходите, – сказал он, – по коридору и направо.

– Спасибо.

Наверно только совершенно незнакомому с алкоголем человеку потребовалось бы медицинское образование чтобы понять, что начальник полиции Лумаз страдает от тяжёлого похмелья, настолько тяжёлого, что даже телефонный звонок из столицы штата не заставил его принять меры для встречи высокого гостя, каковым отрекомендовали санитарного инспектора. Когда Денис Паркин вошёл к нему в кабинет, тот буквально изнемогал под потоками раскалённого воздуха, которыми его обдавал старый, ещё времён мировой войны вентилятор.

Лумазу было под пятьдесят, и для своих лет выглядел он не совсем хреново. Правда, излишне тёмный цвет лица, мешки под глазами и специфический цвет носа выдавали в нём любителя выпить, всеми силами пытающегося убедить себя в том, что он ещё не стал профессионалом. Этой попыткой самообмана и объяснялось его стоическое поведение. Как и многие другие пьяницы, Лумаз считал, что только над теми, кто начал опохмеляться, нависла зловещая тень алкоголизма. А так как алкоголиком он себя не считал, то и приём алкоголя в полуденную жару, да ещё и в разгар рабочего дня, полагал недостойным настоящего кабальеро поступком. Санитарному инспектору хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, что творится в душе Лумаза.

– Меня нет, – сказал уныло Лумаз, посмотрев на Паркина, как одинокий престарелый аристократ на своё фамильное приведение.

– Я знаю, – ответил Паркин.

– Тогда какого чёрта тебе здесь надо?

– Тебе разве не сказали об этом по телефону? – удивился санитарный инспектор.

– Так значит ты тот самый важный хрен? – поморщившись спросил Лумаз.

– Ты очень догадлив, приятель, а посему извлекай свою толстую жопу из кресла и пошли.

– Куда?

– Туда, где найдётся съедобное пиво и хоть капля прохладного воздуха. Есть у вас что-либо, отвечающее этим условиям или нет?

– Есть один ресторан на другом конце города, – оживился Лумаз, для которого угощение гостя было достаточным поводом для того, чтобы опрокинуть стаканчик-другой.