ГЛАВА 2

В темноте пещеры Эва заканчивала снимать шкуру с мёртвого и совершенно мерзкого на вид существа, совершенно не обращая внимания на белое, искривлённое от омерзения лицо Адама. Зажав рот рукой, он с ужасом следил за её окровавленными ловкими пальцами. “Воины всегда идут впереди и позади племени, нельзя разводить огня, нужно тихо, – объяснила она Адаму, прижимая палец к губам. И, посмотрев на ещё недавно живую плоть, продолжила, – арнэт быстро портятся. Нужно есть сейчас”. Покрутив в руках тушку, она впилась зубами в её сырое, волокнистое мясо. Оторвав кусок, начала с трудом пережёвывать его, вытерев окровавленные губы и подбородок ладонью. Увидев это мерзкое зрелище, Адам раздул щёки в рвотном позыве. Будто не замечая этого, Эва протянула мёртвое животное и ему: “Ешь”. Адам, прикрывая рот рукой, отрицательно покачал головой. “Не будешь есть, умрёшь, – буднично произнесла она. – Я скоро не смогу ходить на охоту, и ты должен сам научиться добывать еду. Ведь ничего другого ты найти не сможешь”. Посмотрев на окровавленные руки женщины, Адам с осторожным отвращением взял мёртвую, скользкую от свежей крови тушку и, осторожно поднеся её к носу, понюхал, уловив сладковатый запах смерти. Эва, перестав жевать, смотрела на него. Адам, бросив на неё полный страдания взгляд, попытался рукой оторвать себе кусок. У него ничего не вышло. И тогда он, часто дыша от волнения, боясь потерять решимость, закрыл глаза и, подобно Эве, впился в мёртвое тело зубами. Он стал тянуть от себя жилистое, воняющее сырое мясо, с трудом отрывая мышечные ткани и сухожилия. Эва равнодушно отвернулась. А Адаму, испачканному кровью существа, с трудом пережевывающему кусок мёртвой плоти в холодном каменном чреве пещеры, стало себя жаль. Так жаль, что он заплакал, горюя о кислых сливах и сырой картошке. О безвозвратно потерянной зелени центра 3 и такой, как он понимал теперь, его достаточно беззаботной жизни, которую оставил навсегда.

Но уже где-то в глубине сознания рождалось в нём что-то новое, дикое, холодное и расчётливое. Подавляющее собой все его прошлые мысли и желания. Стирающее из памяти Риту и кажущиеся теперь совершенно нелепыми глупые его восторги относительно “грандиозных” жизненных планов и моральных принципов. Всё это приходило к нему постепенно, с каждой минутой, проведённой в пещере, с каждым проглоченным куском сырого мерзкого мяса он рождался заново, в первое утро его новой, свободной жизни.

39

Снег, покрывающий собой всё вокруг, уже не выглядел монолитно-белой холодной массой. Будто ощущая скорый приход тепла и где-то внутри уже смирившись с тем, что ему скоро придётся покинуть высокое предгорье, он не так уверенно блестел на раннем весеннем солнце.

По ложбине, которую миллионы лет назад оставил после себя сошедший ледник, минуя хаотично разбросанные тут и там валуны, довольно резво шагал Адам. Укутанный в невообразимый наряд, состоящий из старых тряпок, сшитых воедино с кусками шкурок неизвестных животных. За его плечами висела похожая на рюкзак сумка с длинными ручками, а в покрасневших от холода пальцах он крепко сжимал две палки, которыми достаточно уверенно помогал себе при ходьбе по глубокому снегу. Сделанные из кусков древнего пластика снегоступы были плотно прихвачены верёвками к ногам, обутым в видавшие виды армейские ботинки, стянутые вместо шнурков кусками проволоки. Его голову украшал своеобразный тюрбан, состоящий из выцветших от времени грязных тряпок, а ещё больше отросшие усы и борода от дыхания покрылись инеем.