ГЛАВА 2

Занесённое для удара орудие с ещё большим грохотом выпало из рук Адама. Непроизвольно сделав шаг назад, он с ужасом увидел себя. Вернее страшную пародию на то, каким бы мог стать через годы дикой, животной жизни, забудь он о том, что рождён человеком. “Я”, – тихо пролепетал человек. “Ты”, – эхом ответил ему Адам, и тут увидел, как сползшая с плеча тряпка, которая, похоже, когда-то была простынёй, оголила давно немытое тело, на плече которого читался шрам в виде цифры 22. “Твою мать”, – выдохнул Адам и увидел, что сидящий на полу тоже узнал его. “Двадцать третий, – пролепетал двадцать второй, – я не…” “Ты, как ты сюда…” – раздавленный невозможной встречей не мог подобрать слов двадцать третий. “Это длинная, очень длинная история. Если захочешь, я потом расскажу тебе, если…” – забормотал двадцать второй. “Эти люди, там на улице, они… Ты с ними?” – полуутвердительно перебил двадцать третий. “Я, нет… Ну, то есть да, ну, то есть…” – лепетал двадцать второй. “Как ты оказался среди них, чего они хотят, как попали сюда?” – засыпал вопросами двадцать третий, разглядывая свою жуткую копию. “Они хотят Его смерти, и моей, и, конечно, твоей, это не люди, звери, я, они…” Оглянувшись на задребезжавшие остатки стёкол, зазвеневшие от очередного раздавшегося с улицы взрыва, двадцать третий перебил бормотание двадцать второго: “Это же не ты привёл их сюда? – эти слова заставили двадцать второго замолчать и, опустив голову, отвести глаза. Двадцать третий, видимо, не ожидавший такого ответа от своего предшественника, подбирая слова, удивлённо продолжил: – Как же так вышло? Зачем ты сделал это? Это же…” Приняв замешательство двадцать третьего за слова поддержки, двадцать второй, снова начав собирать инструменты, быстро затараторил: “Ход под стеной, я прорыл его. Как Монте-Кристо, незаслуженно упрятанный за решётку, я искал свободы. Ты здесь совсем ничего, а я провёл годы, пока…” “Что ты наделал? – пытаясь осознать услышанное, проговорил двадцать третий, – они же убьют Его и уничтожат всё, что Он создал, и ты, и все наши предшественники, что лежат там у ангара”. “Он сам вынудил меня! – внезапно меняя тон, громко истерично прокричал двадцать второй, неожиданно резво поднявшись на ноги и близко придвинувшись к собеседнику, обдав его вонью давно не мытого тела, – у меня дети, один ребёнок болен, я умолял, а он не дал мне лекарств, ссылаясь на сраные протоколы!” “У тебя есть дети?” – удивлённо прошептал двадцать третий. “И жена, которую эти уроды держат сейчас на цепи, собираясь убить!” – ещё громче крикнул двадцать второй, выплюнув капельку слюны, упавшую на грудь двадцать третьего. “Жена?.. Она похожа на Риту?” – спросил двадцать третий, инстинктивно вытирая рукавом еле заметное мокрое пятнышко на ткани одежды. “На кого?” – словно не поняв вопроса, тихо переспросил двадцать второй. “Ну на Риту, мою, прости, нашу Риту”, – словно извиняясь, проговорил двадцать третий. Осмысливая услышанное, двадцать второй покачал головой и вдруг неожиданно громко и агрессивно закричал: “Нет! Болван, конечно, нет! Никто ни на кого не похож! Старого мира нет уже хренову тучу лет! Эва – не Рита! Адам Фёрст умер под колёсами сраного мусоровоза! Я – это я, ты – это ты! А все те, чьи тела лежат там у ангара, и те, кто убивает сейчас хреноангелов, желая добыть себе еды, мы все жалкое порождение ублюдка ГОДсис, живущего сраными правилами, придуманными теми, кто сдох тысячу лет назад. Мы другие, и этой железке пора на свалку!” “Заткнись! – тоже повысив голос, громко перебил его двадцать третий, – всю эту сраную тысячу лет Он делает своё дело, ожидая, когда можно будет передать знания, которые копили миллиарды людей! И такое время ещё не пришло, пока такие, как ты, бросают Его одного и приводят в дом ГОДсис варваров, с лёгкостью уничтожающих плоды тысячелетних трудов, чтобы украсть мёрзлой картошки!” “Люди всегда хотят жрать и трахаться! А время, которого Он ждёт, никогда не настанет! – неожиданно резво двадцать второй с яростью прыгнул на двадцать третьего и, схватив его за грудки, буквально зашипел: – Время вышло, занавес!” Несмотря на то что Адам 22 уступал в весе своему собеседнику, энергия его прыжка была так велика, что не ожидавший нападения от такого худого существа Адам 23 с грохотом повалился на спину. А двадцать второй, сидя на нём сверху, словно хищник, готовый сожрать свою жертву, близко продвинулся к его лицу, истерично крича: “Так и будешь прятаться от ангелов и, представляя бабу, прах которой развеяло время, дёргать свой поршень, который никогда не узнает другого тепла, кроме твоей собственной руки?! – кричал он, заливая слюной двадцать третьего, обхватив руками его горло. – Время ещё не распяло тебя одиночеством, и ты не можешь знать, что такое, блюя от мерзости, убив голыми руками, жрать сырое мясо вонючей арнэт! Умничаешь?! Но твой ребёнок никогда не умирал на твоих руках! Я обрёл свободу, и теперь точно знаю её цену!”