Гладкий Флэт: Исповедь разрушителя

Флэт и Ниэль испытывали трудности с боеприпасами и едой. С едой особенно серьезные. Настолько, что им пришлось использовать убитых в пищу.

Изолируя солдат суи заминированными перегородками, постепенно передвигая их все дальше и дальше, они изготавливали в мастерской маленькие бесшумные дроны-камикадзе, летучие и ползучие. Взрывчатка — то немногое, что у них имелось в избытке, так как она хранилась вне бункера, в одной из пещер склона.

Запустив рой роботов, вслушиваясь в крики и стрельбу, они и сами выходили на охоту. Сложно было привыкнуть к частым ранениям, которые затем излечивала медицинская капсула, но они смогли. У их противников же медицинской капсулы не было.

Больше всего на свете Флэт боялся, что они кого-то из суи не убьют. И тот будет скрываться в подземных коридорах, чтобы потом в одну из ночей перерезать им глотки.

Целый год безумия, спаявшего души Флэта и Ниэль, кажется, навечно. В перехлестывающий через край тяжелый бред самозабвенной любви.

Так самозабвенно Ниэль влюбилась в него еще в Эйоланде. Его тоже влекло к ней, там, в городе. Но не так, как здесь, в проклятой Богом Изнанке, где он понял — кроме нее для него не существует более никого и более ничего. И он разрушит не один мир ради нее, если вдруг придется. Разрушит методично, системно и скрупулезно, превратив в пепел, растерев его и развеяв на космическом ветру. Разрушит так, как умеет только он.

Кажется, Ниэль это нравилось.

Грузовик, на котором сейчас Ниэль въехала в ангар, уцелел в их войне с суи только потому, что стоял тогда на улице. Потом, постепенно, за годы пребывания в Изнанке, они вдвоем привели Норы — как называли местные жители бункер — в порядок.

Флэт спустился в аппаратную и посмотрел показания приборов. Бункер питался от ядерной необслуживаемой установки. Впрочем, на складе имелись заменные блоки, и он не сомневался, что Ниэль сможет отремонтировать даже ядерный реактор. Если они застрянут здесь еще лет на тысячу.

***

Солнце тронуло ее обгоревшие вибриссы, пострадавшие еще при взрыве в Чумном квартале. Они уже понемногу начали отрастать вновь, но все ещё были слишком короткими, причиняя сильный дискомфорт. Привыкнув осязать движения воздуха и тепла, подсознательно строить по ним ментальные картины пространства, сейчас она чувствовала себя ослепшей и связанной.

Она поморщилась. Пятнистый хвост раздраженно мотанул по ногам, а рука бессознательно опустилась на кобуру пистолета.

Ей хотелось кого-нибудь пристрелить. Или трахнуть. А лучше и то, и другое.

Например, провернуть все вышеперечисленное с бесстыдным красавчиком Алексом Багенге — безумным массовым убийцей и проклятием Эйоланда.

Она зарычала и направилась к мотоциклу, припаркованному на ее личной стоянке, прямо у стены главного здания. Идти пешком до больницы не хотелось — слишком уж ей требовалось сбросить возникшую изнутри злость.

Необходимость поездки в госпиталь служила еще одним источником плохого настроения. Мегаполис, которому она служила, разваливался на глазах, требуя непрерывного потока решений. От нее сейчас, возможно, зависел весь мир — а ее пытались уложить на больничную койку, пусть и всего на час.

Целый час! Она не желала его терять, категорически, до пены на зубах. Однако доктор Кей оказался непреклонен. И даже пригрозил прислать тигров из спецназа, чтобы они привезли ее силой.

На самом деле, конечно, приказывать тиграм доктор Кей не мог. Она была их наиболее вышестоящим начальством. Другой вопрос, что градус любви сотрудников к ней настолько вырос, что они вполне могли в рамках повышенной заботы о ней согласиться с мнением доктора Кея.

Утренний анализ крови показал, что в ее плазме уровень токсинов, оставшихся после употребления стимуляторов, превысил все разумные нормы. И неразумные тоже. Сейчас, по словам доктора Кея, в ее венах и артериях циркулировал яд, постепенно разрушающий мозг. Необходимо было заменить часть крови, ввести антидот и стимуляторы роста нервных клеток. Иначе она могла сойти с ума и закончить свои дни в больнице для душевнобольных сотрудников Управления.

А ведь заманчивая мысль, подумала с раздражением Тоя.

Великий Арсин, несущий свои черные воды к далекому-далекому черному океану, донес до нее свою прохладу, влажную и терпкую, напоминающую о юности — о вечерах, проведенных на его ажурных мостах и каменных набережных в компании таких же подростков. Алкоголь, наркотики и секс — вот все, что им тогда требовалось. А сейчас ей требовалось спасти город.

Мотоцикл, черный, как тьма, приземистый, с ломаными линиями обводов, ждал ее тут же, у стены. Она нечасто им пользовалась. Разве что в тех самых поездках по ночным клубам, когда её охватывала истома и жажда ласки, которую она находила затем меж огней кислотной музыки танцпола.

Она повернула ключ в замке, ощущая еле заметную вибрацию силовой установки Крейга. Бросив взгляд на приборную панель, она выкрутила рукоятку подачи энергии, даже не потрудившись надеть шлем.