Гладиатрикс по прозвищу Строптивая (СИ)

  Она с трудом присела на соломе. - Унижать униженного могут только люди. - Глаза пантеры не загорелись. - Я не обижаюсь на вас, Ванесса, Дриада и Идофея.

  Нельзя обижаться на трупы.

  Свои губы я умою вашей кровью. - Пантера в последний момент увернулась от удара ногой в лицо.

  Последние слова разозлили Ванессу и рассмешили одновременно.

  - Не порти товар, - Ифигения оттолкнула Ванессу от строптивой. - Идите по своим камерам.

  Завтра отработаете за то, что вышли без разрешения.

  "За то, что издевались надо мной их не накажут, - Пантера по стеночке встала. - И не издевались, а развлекались.

  Несчастные они, несчастные".

  - Пойдем, тебя приготовят на ночь с Ахиллом, - Ифигения упорно не произносила теперь "Пантера".

  Она вышла, уверенная, что строптивая последует за ней.

  Под сводами казармы разносились радостные голоса Ванессы и ее подруг:

  - Строптивая больше не строптивая.

  Она унизилась, целовала нам ноги!

  - Целовала им ноги! - эхом отзывались рабыни из клеток.

  Хоть какое развлечение для гладиатрикс на скучный вечер.

  Под струей воды две девушки тщательно вымыли Пантеру, смыли кровь с ее губ.

  Растерли просвечивающееся тело благоухающим маслом.

  Затем Пантера облачилась в полупрозрачную тунику.

  По волосам рабыни пустили золотой ободок, на ногах блестели серебряными пряжками изящные сандалии.

  - Это не твое, вернешь все утром, - рабыня пояснила, словно Пантера сама это не понимала, что ей не оставят ни золотой ободок, ни одежду.

  Пантера удивилась, когда ей поднесли закрытые носилки.

  Четыре рослых раба в дорогих одеждах должны были отнести к Ахиллу.

  - Не ради тебя, а из уважения к Ахиллу, - снова пояснили Пантере. - К Ахиллу дамы пешком не ходят.

  Строптивая легко присела в носилках, задвинула шелковую занавеску.

  Ифигения покачала головой:

  "Она только что целовала ноги рабыням, унижалась, а теперь ведет себя, как жена сенатора.

  Ничто ее не берет, строптивость остается.

  Посмотрим, как она проживет завтрашний день.

  Гладиатрикс беспощадны к тем, кто унижено целовал ноги.

  С традицией не поспоришь". - Ифигения сделала свою часть дела - отправила рабыню к Ахиллу, проследила, чтобы она оказалась в паланкине, а дальше - не ее забота до утра.

  Обратно принесут или приведут строптивую слуги Ахилла.

  Дом сенатора Ахилла не впечатлил строптивую, по крайней мере, так казалось рабам со стороны.

  Пантера под присмотром двух рабынь прошла в широкий зал.

  Ни разу не оглянулась на драгоценные амфоры, на мраморные статуи, на величественную позолоту.

  - Наверно, она девственница, поэтому ни о чем не думает, кроме, как о предстоящей ночи.

  От страха бедняжка закаменела, лицо неподвижное. - Агрофена шепнула Диадеме.

  - Может быть, боится, что не выйдет живая, - Диадема с жалостью посмотрела на строптивую. - Худая, избитая, она не выдержит ночь любви с нашим господином.

  Почему Ахилл выбрал именно ее?

  - Наверно, ему понравились ее белейшие волосы и кожа, и зеленые изумрудные глаза, - Агрофена заглянула в черные глаза Диадемы. - Не повезло девушке родиться с оригинальной внешностью.

  - В ее краях все белые и с зелеными глазами, - Диадема знала, о чем говорит.

  Она часто видела рабынь с белыми волосами и зелеными глазами. - Не повезло ей в одном: что ее продали и купили.

  Да, не выдержит она со своей худобой, не перенесет ночь. - Диадема перенесла внимание на вазу с фруктами.

  Нужно успеть до прихода хозяина стянуть из вазы парочку сочных фиников.

  Ахилл возлежал на мраморной скамье, покрытой шкурой льва.

  Он увлеченно беседовал с низким горбатым рабом.

  Раб постоянно кланялся и шептал на ухо Ахилла.

  Изредка горбатый поглядывал на строптивую и хихикал.

  - Ступай, Адриано, - наконец, Ахилл небрежным взмахом холеной руки отпустил раба.

  Горбатый ушел не сразу: он упал на колени, целовал ноги Ахилла, а, когда посчитал, что достаточно показал свою рабскую преданность, отошел от ложа.

  Пантера содрогнулась:

  "Я целовала ноги гладиатрикс не по своей воле, а горбатый раб делает это с удовольствием, хотя Ахилл его и не заставлял".

  Горбатый, когда проходил мимо Пантеры мерзко улыбнулся и ущипнул ее за правую ягодицу.

  - Нечем хвастать, не за что брать, - на лице горбатого раба отразилось отвращение.

  - Это ты о своих причиндалах говоришь, раб? - Пантера даже бровью не повела.

  Ахилл услышал перебранку и захохотал:

  - Строптивая, мне донесли о тебе, как ты целовала ноги гладиатрикс, - приглашающий жест рукой. - Тебе объяснили, кто ты после этого в школе гладиаторов?

  Теперь чистильщики выгребных ям выше тебя по статусу.

  - Тогда вместо меня рядом с вами должны стоять уборщики дерьма.

  Что скажут в народе: Ахилл забавляется с черпальщиками нечистот? - Пантера произнесла холодно.

  Ни одна жилка не дрогнула на ее идеальном лице.

  Худоба не испортила красоту, она предала девушке ледяную недоступность.

  Патриций не ожидал подобного ответа.

  Он застыл на минуту, обдумывал ответ рабыни, затем захохотал.

  Ахилл бил себя кулаками по коленям, тряс головой.

  Он досмеялся, вытер слезы и растянулся на скамье, как вторая шкура зверя.

  Пантера продолжала стоять, будто мраморная статуя.