Гладиатор. Возвращение

- Приехали его люди, Александр Юрьевич, - подаёт голос Михаил. - Очень спокойно, культурно. Извинились за поздний визит. Объяснили, что разговор срочный. Виктория Викторовна приняла решение поехать. Ни оставить записку, ни взять с собой телефоны нам не разрешили.

Берг ничего не говорит. Он просто выдыхает, тяжело, мучительно. И просто мотает головой, как конь, закусивший удила. Наверно, только бранные слова идут ему сейчас на язык, но он открывает и закрывает рот, но их не произносит.

- Едь, Миш, домой, - кидает он ключи от машины.

И измученный, не спавший всю ночь, уставший, как и мы все, Михаил уходит, не задавая никаких вопросов.

- И что он тебе сказал? - Алекс подпирает дверь стулом, чтобы она хотя бы не открывалась. Но едва он меня отпускает, я понимаю, что ноги меня просто не держат.

- Не важно, что он сказал, - бреду я к кровати и, опускаясь на её зовущую мягкость, понимаю, что я сейчас ничего не хочу. Не то что говорить, а даже рот открывать. И не хочу ни переживать, ни думать, ни вспоминать все те увещевания, что произносил Демьянов. Я даже поделиться ими не могу. Но я и не хочу. Ничего. Только лечь и закрыть глаза.

Именно так я и делаю, завалившись на бок. Заботливые руки Алекса разувают меня, укладывают ноги на кровать, нежно стягивают через голову платье, кутают в уютную пижаму, накрывают мягким одеялом. И я чувствую всё это сквозь своё небытьё, готовая вот-вот отключиться, но, когда матрас прогибается под сильным телом Алекса, меня прорывает.

Прорывает слезами, которым я так и не дала пролиться.

- Я знаю, что так надо, - обнимаю я его за шею, глажу по голове, по лицу по плечам. - Не думай об этом. Не беспокойся за меня. Делай, что должен. Мы справимся.

- Вика, нет, это не обязательно, - его руки делают те же движения. Мы как слепые, что только ненадолго прозрели. Словно пытаемся наглядеться друг на друга впрок. И страшно даже думать, что мы последний раз вместе перед долгой разлукой.

- Это обязательно, Алекс, - я произношу это вслух, и где-то там, внутри, оборванной струной что-то подсказывает мне, что я всегда это знала. Что не может быть так хорошо долго. Обязательно что-то случится. Нас разлучат. Нам придётся расстаться. - Но ты не должен из-за этого переживать. Это просто часть плана. Пусть не самая лучшая, но важная. И я обещаю: со мной всё будет хорошо.

- Я буду тебе писать. У меня плохо получается с этими маленькими кнопочками, но я буду учиться.

- Нет, - улыбаюсь я, утыкаясь в его шею. - Иначе будет только хуже, если твоё сообщение отследят. Но зато у тебя будет стимул побыстрее со всем этим закончить.

- Да, - я чувствую, как он кивает. - Ты уже знаешь, куда поедешь?

- Знаю, но я тебе не скажу. И не пытайся искать со мной встречи. Как бы ни было тяжело. Мы справимся. И я вернусь. Очень скоро. Ты даже и не заметишь.

- Да, ты всегда возвращаешься.

- Я уезжаю уже завтра, то есть сегодня. И не пойми меня неправильно, но будет лучше, если, когда я проснусь... - голос мой срывается, но чувствую, как он снова кивает.

- Меня здесь не будет, обещаю. Только заклинаю тебя: береги себя. Ешь вовремя. Одевайся теплее.

- Алекс, лето на улице.

- Это неважно, ты же и летом умудришься простыть.

- Ладно, - шмыгаю носом. - Буду кутаться в тёплый плед от сквозняков, много есть, читать только хорошие добрые книжки, радоваться тому, что есть, регулярно навещать врача. И когда мы снова встретимся, ты меня наверно, не узнаешь, такой я стану толстой и неуклюжей.

- Это я ни за что не пропущу.

- Обещаешь? - смотрю в его улыбающиеся глаза.

- Клянусь, - целует он меня в лоб. Обнимает и ещё даёт мне последние указания, а потом говорит что-то очень приятное, нежное, ласковое, но я уже не разбираю слов, слышу только его голос под звук которого засыпаю.

А когда просыпаюсь, в раздёрнутые шторы комнату заливает солнце. Оба кролика сидят, прижавшись друг к другу в солнечном квадрате. С улицы доносится шум города и весёлые крики детворы. Кто-то снова жарит рыбу. Всё как всегда. В этом мире словно ничего и не изменилось.

Только рядом со мной больше нет Алекса.

Я стараюсь об этом не думать, собирая вещи, которые могут мне пригодиться. Алекс сказал: три месяца. Всё должно решиться в течение трёх ближайших месяцев. И, скидывая в сумку купальник, шлёпанцы и крем от загара, я усердно настраиваюсь, что это недолго. И до конца лета уже всё закончится.

Представляю, что я еду в какой-нибудь загородный санаторий. А как мне объяснила Крошка, её дача именно на такое место и похожа. И я настраиваюсь, что это пойдёт на пользу прежде всего малышу - свежий воздух, овощи и ягоды прямо с грядки.

- Да брось ты это старьё, - Крошка критически осматривает то выломанный замок, то тёплую кофту, которую я пытаюсь засунуть в переполненную сумку. - Там всего достаточно. А уж бабушкиных вещей особенно.

Она кивает своему водителю. Мужчина подхватывает чемодан. Валерия выходит вслед за ним, но ждёт меня на площадке. А я ещё мечусь, то собираясь втайне прихватить с собой рубашку Алекса, то сомневаясь, не позвонить ли соседке.