Гюго

Образование он получал, в общем-то, урывками. Что-то учил у Ларивьера, затем в лицее, в Политехническую школу так и не поступил и в 16 лет завершил формальное обучение. Его филологическое образование свелось к изучению латыни и к умению грамотно писать по-французски. Для поступления в Политехническую школу (оттуда путь лежал в армию, например в военные инженеры, — Леопольд Гюго видел сыновей продолжателями его профессии) Виктора натаскивали в математике и философии (разумеется, понимаемой крайне схоластично).

Подлинное же воспитание и просвещение он получил, читая и общаясь с раннего возраста с интересными людьми. Гюго с юношеских лет вращался в кругу поэтов, писателей, артистов, художников, политиков, учёных. Это не могло не повлиять на его развитие и становление. Талант созревал и шлифовался в ходе этих бесед, пересыпанных остротами, спонтанными афоризмами, тонкими наблюдениями — в полном соответствии с традициями французского разговора.

С 1814 (с перерывом на «сто дней» в 1815-м)[3] по 1830 год во Франции у власти находились короли из династии Бурбонов — Людовик XVIII, а с 1824-го — Карл X, братья казнённого в 1793 году Людовика XVI. Их правление, известное как Реставрация, получило плохую репутацию у историков. К месту и не к месту вспоминают слова о Бурбонах, ошибочно приписываемые Талейрану: «Они ничего не забыли и ничему не научились». Но это неправда. Людовик XVIII правил в соответствии с дарованной им французам конституционной хартией. Имелся двухпалатный парламент, регулярно проводились выборы. Разумеется, избирательные права ограничивались имущественным цензом, но в то время он наличествовал везде, кроме США, и не считался чем-то злокозненным. Борьба шла за понижение его планки, но не против самой идеи ценза в принципе. В любом случае по сравнению с деспотическим правлением Наполеона разница была грандиозная. При этом его кодекс, основа гражданского законодательства нового типа, без феодальных привилегий, остался в неприкосновенности.

Выходило множество периодических изданий, на чьих страницах шла оживлённая полемика. Разумеется, существовала цензура, но опять-таки никакого сравнения с наполеоновскими временами. Пресловутый «белый террор» свёлся к ряду эксцессов — нескольким самосудам толпы на юге Франции. Был расстрелян маршал Ней — опять-таки в полном соответствии с законами и за явную государственную измену. Никто из «цареубийц» — депутатов Конвента, проголосовавших за лишение жизни короля, казнён не был. Они отделались всего лишь временным изгнанием за границу. Режим Реставрации полностью признал произошедшие изменения в экономике, распродажу церковных земель и отмену феодальных прав.

Реставрация сочетала в себе дух современности и исторические традиции. Никакой предопределённости в падении Бурбонов в 1830 году не имелось, за исключением тлевшей под спудом традиции насильственного свержения династии, вкус к революции, полученный в 1789-м, не исчез и оказывал непрерывное влияние на всю французскую историю. Проблема режима заключалась в недостаточной гибкости, отсутствии необходимой фантазии и политического предвидения.

Впервые за долгое время Франция жила в условиях долговременного мира и добрых отношений с соседями. На Венском конгрессе 1814—1815 годов было благоразумно решено не унижать Францию, в отличие от того, как поступили с Германией сто лет спустя в Версале. Те немногие военные предприятия, в которые ввязывались французы во время Реставрации, были успешными и почти бескровными — Испанский поход 1823 года для восстановления власти короля Фердинанда VII, Морейская экспедиция в Грецию в 1828 году и начало завоевания Алжира в 1830-м.

Режим Реставрации поначалу пользовался популярностью, и юный Гюго не случайно пребывал в лагере его сторонников. Преимущества Бурбонов были налицо — мир, законность, историческая преемственность и легитимность и свобода. Последнее звучит сегодня несколько парадоксально, но Шатобриан приветствовал Бурбонов именно как освободителей, что они подтвердили своей хартией.

Для нас представляет интерес расцвет культуры при Реставрации. Если во времена Империи литература пребывала в упадке, живопись сосредоточивалась на помпезном восхвалении Наполеона и его побед — в безжизненно-академическом вкусе, музыка также не могла похвастаться достижениями, то с началом Реставрации ситуация изменилась. Во Франции, сильно отставшей от Англии и Германии, произошёл рывок, который привёл к тому, что к 1830 году страна вновь вышла на лидирующие позиции в мировой культуре. Жан Огюст Доминик Энгр, Теодор Жерико и Эжен Делакруа сделали вновь французскую живопись ориентиром для художников из других стран. Франсуа Андрие Буальдье, Даниэль Обер, Фроманталь Галеви восстановили авторитет парижской оперы, а молодой Гектор Берлиоз тогда делал первые шаги к славе.