Гитлер. Неотвратимость судьбы

Гитлер нашел компаньона для своих происков в лице г-на Эссера. Человек, которого сам Гитлер не раз называл вредным для движения, человек, который неоднократно требовал у Дрекслера снятия Гитлера, вдруг избран последним для проведения его темных планов. И самое замечательное то, что сам Гитлер неоднократно заявлял (это могут подтвердить свидетели): «Я знаю, что Эссер — негодяй, но буду держать его только до тех пор, пока он может мне пригодиться». Национал-социалисты, судите сами о людях с таким характером. Не давайте ввести себя в заблуждение. Гитлер — демагог и выезжает на своем ораторском таланте, с помощью последнего он надеется одурачить немецкий народ и в особенности втереть очки вам. Он преподносит вам вещи, которые весьма далеки от истины. Протестуйте против того, что с честными основателями нашей партии собираются поступить так же, как это прежде делалось в других партиях…»

Что и говорить, не заявление, а самый настоящий крик души. И тем более непонятно, почему же все эти Дрекслеры не приняли отставки Гитлера. Ведь по большому счету они ничего не теряли. Боялись развала партии? Так чего им было бояться, если Гитлер так или иначе изгнал бы их из партии?

Да, в обращении многое было правдой, и Гитлер на самом деле уводил нацистскую партию с первоначального «левого пути», хотя в то время и сам толком еще не знал куда. Он действительно жил на неизвестные большинству партийцев доходы и не собирался ни перед кем отчитываться. И тем не менее обращение стало тактическим просчетом Дрекслера и его товарищей — они руководствовались только эмоциями, и их обвинения не имели ни одного веского доказательства. И в конце концов Гитлер получил следующее послание: «Признавая Ваши невероятные знания, а также принимая во внимание Вашу редкостную самоотверженность и Ваши почетные заслуги по части недоопла-чиваемой внештатной деятельности во имя процветания партии, Ваш необычайный ораторский талант, комитет готов предоставить Вам диктаторские полномочия и самым радостным образом приветствовать, если Вы после Вашего возвращения примете неоднократно делавшееся Вам Дрекслером предложение занять место Первого председателя. Дрекслер же останется членом комитета, а если это будет соответствовать Вашему желанию, в качестве такового войдет в комитет по проведению намеченной акции. Если же Вы сочтете полезным Ваш полный уход из движения, то по данному вопросу надо выслушать мнение общего собрания».

Вот так, ни больше ни меньше! По сути дела комитет повесил удавку на собственную шею, которую Гитлер с несказанным удовольствием затянул на общем собрании партии, на котором во главе президиума сидел… исключенный из партии Эссер.

Сам Дрекслер узнал о партийном собрании… из газет. Понимая, что все мосты сожжены, возмущенный слесарь отправился в полицию, где и заявил, что господин Гитлер и исключенный им в отсутствие первого за «грязное поведение в личной жизни» Эссер в партии не состоят, а значит, не имеют никакого права созывать какие бы то ни было партийные собрания. И вообще господам полицейским пора бы разобраться с Гитлером, который собирается устроить революцию и использовать насилие, тогда как он сам намерен преследовать партийные цели только законным путем. Однако безо всякого интереса выслушавший слесаря полицейский чиновник только равнодушно махнул рукой: это ваши внутрипартийные разборки, и к полиции они никакого отношения не имеют.

Дрекслер сдаваться не собирался, и в тот же день на улицах Мюнхена появились листовки, в которых противники Гитлера снова попытались облить его грязью. «Жажда власти и личное тщеславие, — говорилось в них, — привели его к тому, что он решил внести раскол в наши ряды, тем самым действуя на пользу еврейства и пособником оного. Его намерение — использовать партию в качестве трамплина для достижения нечистоплотных целей. Он, вне всякого сомнения, — орудие темных закулисных сил. Не без причины держит он во мраке свою личную жизнь и свое происхождение. В ответ на вопрос отдельных членов, на какие средства он все-таки живет, он всякий раз приходит в ярость и дикое возбуждение. Следовательно, совесть у него нечиста, к тому же его чрезмерное общение с дамами, при котором он зачастую называет себя королем Мюнхена, стоит слишком много денег…» Заканчивалась листовка обвинением Гитлера в болезненной мании величия и призывом: «Тиран должен быть свергнут!»

* * *