Гитлер. Неотвратимость судьбы

На этой же конференции государственный секретарь США Хэлл впервые заговорил о встрече «большой тройки». Сталин обещал подумать над этим предложением и в то же время заметил, что именно сейчас они имеют прекрасную возможность нанести сокрушительное поражение немецкой армии. И не воспользоваться ею будет грех. Он также как бы невзначай намекнул, что в отличие от немцев, чьи ресурсы были весьма ограничены, Красная Армия имела достаточно резервов на самые масштабные военные операции…

Прекрасно понимая, что рассуждения об общем враге и прочая лирика мало волнуют прагматичных американцев, Сталин как бы по секрету сообщил Хэллу о намерении СССР, сразу же после победы над Германией (и говорил он об этом как о деле решенном), выступить против Японии.

После столь неожиданного и весьма радостного для правительства США сообщения всю сонливость государственного секретаря как рукой сняло. Оно и понятно! Война на Дальнем Востоке не обещала легкой прогулки, и США не собирались идти на огромные жертвы, которые повлекла бы за собою затяжная война с Японией.

Порадовав американского дипломата столь важным известием, Сталин поднял заключительный тост. «Отныне, — подвел он итоги конференции, — сотрудничество трех великих держав будет еще более тесным… Что же касается Советского Союза, то я могу заверить, что он честно выполнит свои обязательства. За нашу победу, друзья!»

Столь радужная атмосфера конференции министров иностранных дел на самом деле вовсе не отражала истинного настроения советского вождя. И главными причинами его растущего недовольства являлись неудачная попытка открыть второй фронт во Франции, поскольку он не признавал варианта с Италией, приостановка конвоев через Арктику и его протест против того, что мирные переговоры Англии и США с Италией прошли без его участия.

Сталин снова поставил вопрос об открытии второго фронта, заметив, что действия англичан и американцев отнюдь не облегчают положения Красной Армии и немецкие дивизии из Италии, с Балкан и из Франции перебрасываются на Восточный фронт.

Ну а поскольку Черчилль и Рузвельт так пока и не пришли к соглашению по поводу операции «Оверлорд», встреча трех руководителей была неизбежна. Состояться она должна была с 28 ноября по 1 декабря 1943 года в Тегеране.

В середине двадцатых чисел ноября глубокой ночью от железнодорожной платформы в районе Кунцева отошел поезд. О маршруте его продвижения знали единицы. Начальником охраны поезда был сам генерал-лейтенант Власик, а его пассажирами Сталин, Молотов и Ворошилов.

В Тегеран Сталин ехал в приподнятом настроении. В ночь на пятое ноября войсками 1-го Украинского фронта под командованием генерала армии Ватутина был освобожден стоивший ему стольких нервов, а войскам такой крови Киев.

Главной темой конференции стал вопрос об открытии второго фронта, от которого во многом зависели сроки окончания Второй мировой войны. Однако уже очень скоро стало ясно, что высокие стороны разговаривают на совершенно разных языках не только в буквальном, но и переносном смысле слова. И в конце концов Сталин показал характер.

— Идемте, — холодно произнес он, обращаясь к сидевшим рядом с ним Молотову и Ворошилову, — нам здесь делать нечего. У нас много дел на фронте…

Рузвельт постарался разрядить напряжение.

— Мы сейчас слишком голодны, — улыбнулся он, — чтобы обсуждать столь важные вопросы… Давайте сначала отведаем тот обед, который нам обещал маршал Сталин.

Застольная беседа началась с выяснения вкусов, и когда очередь дошла до кавказской кухни, Сталин поведал о ней своим «друзьям» много интересного.

Узнав, что Черчилль предпочитает армянский коньяк, он пообещал поставлять его в Англию, но… только после войны. Весьма тонко намекнув: если британский премьер хочет пить столь любимый им напиток, он должен поторопиться с окончанием этой самой войны.

Почувствовав свою силу, Сталин целый вечер поддразнивал Черчилля и предложил расстрелять все 50000 нацистских преступников, которых он насчитал. Черчилль возмущенно заявил, что Англия не может приветствовать такого массового насилия. На что Сталин заметил, что не собирается расстреливать и вешать главных нацистских заправил без суда, но за все те совершенные по их приказам преступления они должны быть сурово наказаны.

Хотя он говорил с явной иронией, ни у кого из сидевших за столом не оставалось сомнений в том, что уж кто-кто, а сам Иосиф Виссарионович разобрался бы со всеми этими людьми так, как он умел это делать.

Чтобы окончательно поставить Черчилля в тупик, Сталин попросил Рузвельта выступить мировым судьей в их пока еще только теоретическом споре. И когда тот предложил уменьшить предложенное Сталиным количество на пятьсот человек, напряжение спало.

Несмотря на шутливый тон, Сталин ясно дал понять, что рука у него не дрогнет… ни в разборках с врагами, ни в спорах с «друзьями». После этого он снова потребовал скорейшего открытия второго фронта.