Гитлер. Неотвратимость судьбы

Что ж, все правильно, и завоевание Гитлером Европы не может не наводить на грустные мысли. Создается впечатление, что никто и не хотел по-настоящему драться с немцами: как можно было французам так бездарно сдать такую мощную оборонительную линию, как Мажино, а потом практически без боя отдать Париж? Что же это за армии, которые вермахт смог разбить за 42 дня? А ведь против его 140 дивизий союзники выставили 147, которые по вооружению превосходили немецкую армию. И тем не менее…

«Командные кадры, — писал де Голль, — лишенные систематического и планомерного руководства со стороны правительства, оказались во власти рутины. В армии господствовали концепции, которых придерживались еще до окончания Первой мировой войны. Этому в значительной степени способствовало то обстоятельство, что военные руководители дряхлели на своих постах, оставаясь приверженцами устаревших взглядов… Идея позиционной войны составляла основу стратегии, которой собирались руководствоваться в будущей войне. Она же определяла организацию войск, их обучение, вооружение и всю военную доктрину в целом».

Да, все это, наверное, так. Но это еще не повод сразу же поднимать руки. И дело было отнюдь не в старых концепциях, а в полном нежелании воевать. Особенно если вспомнить, что тактика, которую избрали для наступления немецкие генералы, отнюдь не являлась откровением военной мысли. Если что и отличало действия вермахта, так это только мощные удары танковых групп. Хотя и здесь немцы имели всего 2580 танков против 3100 союзнических. И стоило только союзным и французским генералам хотя бы немного подумать и перейти основными силами в контратаку на немецком южном фланге после того, как немецкие дивизии переправились через Маас, наступление немцев быстро бы захлебнулось, чего так боялся генерал фон Бок.

В известном довоенном фильме «Парень из нашего города» один из немцев так говорит о герое Н. Крючкова, который выдает себя за француза: «Он два дня сидел в танке и отстреливался до последнего патрона. Мы взяли его только после того, как он потерял сознание, и после всего этого он имеет наглость утверждать, что он француз!»

Что ж, все верно: французы не стали сидеть по два дня в танках, отстреливаясь до последнего патрона, поэтому немцы и взяли их страну за считанные недели. Да и умирать за нее они не пожелали. Если так оно и было, то приходится признать, что «гнилым демократиям» в очередной раз пришлось обмануть Сталина. Да, им не удалось стравить его с Гитлером сразу, но они прекрасно понимали, что фюрера не остановит какой-то пакт о ненападении и с Запада он обязательно повернет на Восток. А раз так… зачем проливать свою кровь и нести тяготы военного времени? Сдаться — и дело с концом… Настоящая бойня все равно произойдет где-нибудь на Волге, а не в Версале, как это и произошло на самом деле…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

После разгрома Франции Британия была в шоке: лучшая армия Европы — и такой позор! Но Лондон был не только расстроен поражением своей союзницы, он еще и боялся фюрера. «Если германская армия с ее техникой сможет проникнуть на территорию Британии, у армии не хватит сил, чтобы выдворить ее отсюда», — заявляли в один голос ведущие военные эксперты Великобритании.

К счастью для британцев, у них было два огромных преимущества: между ними и Европой простиралось море, и они в самый короткий срок могли поставить под ружье большую часть гражданского населения. Но в этом пока не было необходимости — Гитлер не очень-то хотел воевать с Британией, и в соответствии со своими расовыми воззрениями (британцы такие же арии, как и германцы) давал гарантии сохранения Британской империи. Основные цели его оставались прежними: уничтожение большевиков и евреев и приобретение «жизненного пространства» на Востоке. Помимо всего прочего он очень надеялся на то, что многое понявшая Англия сама придет к нему. С миром.

Увы, новый премьер Англии Черчилль и не подумал идти к нему на поклон. Гитлеру, видевшему в отказе Британии сдаться серьезное препятствие для своих дальнейших планов, это очень не понравилось. По словам Л. Гарта, «мысли Гитлера по этому поводу были настолько близки наполеоновским, что он вообразил себе тайные связи между Великобританией и Россией, которых на самом деле не существовало». Тем не менее в отличие от великого императора, который воевал с Россией, чтобы расправиться с Британией, фюрер по-прежнему считал Советский Союз своим главным врагом.

Что же касается Черчилля, то он все рассчитал правильно: море и мощный флот делали его страну недосягаемой для фюрера. Гитлеру оставалось только одно — начать воздушную войну, и 10 июля немецкие самолеты начали налеты на Британские острова. Тогда же Геринг отдал приказ разработать операцию «Адлерангриффе» («Орлиный налет»), в ходе которой люфтваффе под командованием фельдмаршала Хуго Шперле, человека огромной физической силы и обширных военных знаний, надлежало уничтожить военно-воздушный флот Англии и обеспечить вторжение вермахта на Британские острова.