Гитлер. Неотвратимость судьбы

Г. Штрассер не скрывал своих амбиций, и с первого же дня «сотрудничества» принялся тянуть одеяло на себя, стараясь переместить центр движения на Север. И все же Гитлер был доволен. В его лице он получил великолепного агитатора, который, как уже говорилось, со своим бесплатным железнодорожным билетом имел возможность колесить по всей Германии. Помимо всего прочего он внес в партийную кассу приличную сумму от продажи своей аптеки.

И Гитлера можно было понять. По-настоящему талантливых людей в его окружении была мало, потому он так тяжело пережил гибель Пенера, который в начале апреля 1925 года попал под машину. Конечно, Пенер вряд ли интересовал Гитлера как человек, но как изощренный и, что самое главное, влиятельный политик он был ему необходим. Впрочем, злые языки утверждали, что шофер машины, задавившей Пенера, специально направил ее на депутата ландтага, а организатором этого политического убийства был Эрнст Рем.

Верил ли в эти слухи сам Гитлер? Неизвестно, но то, что он был очень недоволен своим «старым другом», — факт. Все дело было в штурмовых отрядах. Гитлер хорошо помнил, как у него однажды уже отняли право руководить ими и превратили в марионетку рейхсвера. Поэтому в новых партийных директивах особо подчеркивалось, что «новые штурмовые отряды подчинялись только вождю, а те, которые осмеливались выступить на свой страхи риск, мгновенно распускались».

К большому неудовольствию Гитлера, Рем и сейчас думал иначе. Как и другие лидеры «Фронтбанна», «старый друг» не скрывал своего нежелания подчиняться бывшему ефрейтору, который так бесславно бежал с поля боя, в то время как сам Рем героически сражался против превосходивших его сил. Более того, он желал, чтобы его «Фронтбанн» самостоятельно принимал участие в выборах в рейхстаг.

— Мы, — заявил он на конференции начальников штурмовых отрядов, — пойдем за Гитлером как за нашим партийным вождем, но в то же самое время мы будем подчиняться и Людендорфу.

Гитлер был очень недоволен решением «старого приятеля» сидеть сразу на двух стульях и все чаще подумывал о том, не вел ли Рем собственную линию и, не подчиняясь кому-то одному, оставлял за собой свободу действий. Хотя на самом деле это было не так. Рем был надежным союзником Гитлера во всем, что касалось политики. «Тебе, — как-то сказал он Гитлеру, — надо только сказать мне: в такой-то день в шесть часов утра будь со своей ротой у Триумфальных ворот — и я буду там непременно!» Но как только дело касалось военных, Рема словно подменяли, и он становился упрямым и непонятливым.

К сожалению, после выхода из тюрьмы он так и не понял, что наступили новые времена, и теперь, когда у него уже не было мощной рейхсверовской «крыши», ему следовало вести себя более осмотрительно. Ведь Гитлер видел в нем человека со своими взглядами и амбициями, но уже без поддержки всесильных генералов и, что самое главное, рейхсверовских денег. Единственное, что он терял, порывая с Ремом, — это друга. Рем продолжал идти напролом, не задумываясь о последствиях; в середине апреля 1925 года Гитлер получил от него записку, в которой «старый друг» требовал провести четкую грань между партией и штурмовыми отрядами.

— Я буду тебя поддерживать, Адольф, — сказал Рем, передавая свое послание, — но ни о каких стычках не может быть и речи… Мы не будем влезать в твои партийные дела, но и ты не будешь командовать нашими штурмовиками!

Напрасно обиженный до глубины души таким предательством Гитлер битых два часа твердил о том, что Рем поступает с ним не по-товарищески, что политик, лишенный силы, не политик и что Рем должен пойти ему навстречу. Рем упрямо стоял на своем, и, когда уставший Гитлер потребовал полного подчинения СА и «Фронтбанна» партии, Рем небрежно бросил на стол свой мандат на руководство штурмовыми отрядами.

— Ты так ничего и не понял, Адольф, — грустно произнес он. — Тем хуже для тебя… Я выхожу из всех политических союзов, а руководство «Фронтбанном» передаю в руки графа Гельдорфа…

С этими словами «старый друг» вышел, и только тогда ошеломленный Гитлер дал волю своей ярости и осыпал Рема окопной бранью.

Несмотря на грубость и прямолинейность, Рем был человеком сентиментальным и, будучи по-своему привязанным к Гитлеру, тяжело переживал разрыв. Через два дня Гитлер получил новое послание, в котором Рем выражал сожаление по поводу случившегося и самую сердечную благодарность за прошлое и надеялся на его дружеское расположение.

Однако Гитлер был настроен далеко не так сентиментально: Рем замахнулся на его власть, чего он не мог простить. Он не только не ответил на письмо Рема, но даже не стал читать его заявление об отставке. И даже после того как тот напечатал его в «Фелькишер беобахтер», Гитлер не удостоил своего «старого приятеля» ни словом.

Человеческая благодарность — вещь относительная, и все же Гитлер мог бы, наверное, вспомнить, чем он обязан Рему. Но… не захотел: по его вине Гитлер остался без столь необходимых ему штурмовиков.