ГИТЛЕР, Inc.

Когда наконец в мае 1921 года был определен счет, Германию попросили уплатить в виде регулярных взносов в течение 37 лет 34 миллиарда долларов: это в два с половиной раза пре­вышало годовой доход Германии за 1913 год и в десять раз пре­вышало размер контрибуции, наложенной Германией на Фран­цию в 1871 году. Кейнс осудил предположение о том. что такую сумму можно, пользуясь торговыми излишками, получить от ос­лабленного рейха в условиях окружения конкурентами. После тщательного подсчета стоимости всех германских активов он предложил ограничить размер репараций 10 миллиардами дол­ларов (то есть 75 процентами чистого годового дохода Герма­нии за 1913 год) с рассрочкой на несколько десятилетий (118)

Притом что союзники в ходе блокады уже убили 800 тысяч мирных жителей Германии и погубили I миллион голов скот. Британия, шантажируя Веймарскую республику возобновленном убийств, заставила Германию подписать унизительный мирный договор. 28 июня 1919 года, ровно через пять лет после того, как Гаврило Принцип убил эрцгерцога Фердинанда, доктор Иоган­нес Белль, министр транспорта во втором правительстве Вей­марской республики, сопровождаемый министром иностранных дел Мюллером, склонился над договором, чтобы подписать его, но чернила в ручке застыли и свернулись, словно кровь доктора Фауста. Стоявший рядом молчаливый американский представи­тель Эдвард Хауз протянул Беллю свою ручку (119).

Только после этого была снята блокада и союзники разреши­ли судам, везущим продовольствие, войти в германские порты.

Хотя, вероятно, виртуозность и «доброе сердце» Кейнса пропали даром, он все лее был исполнен решимости не лишать своих буржуазных почитателей очередного «классического тру­да», навеянного свежими парижскими событиями. Такой труд он торопливо написал зимой 1919 года, озаглавив его «Эконо­мические последствия мира». Эта книга, мгновенно разошед­шаяся стотысячным тиражом и переведенная на одиннадцать языков, поведала о беспощадной и самодовольной слабости к техническим и процедурным деталям, представила читателю едкие психологические портреты, попеременно рисующие то пряжку на ботинке Клемансо, то дергающуюся шею Вильсона, то козлиную бесцельность Ллойда Джорджа. Договор, вывел свое нелицеприятное заключение Кейнс, будучи грубым, жес­токим и несправедливым, непременно породит ужасные возму­щения.

Книга стала рождественским подарком, от которого ни за что не смогли бы отказаться представители образованного среднего класса в своем периодически возникающем и добросо­вестном рвении быть в курсе международных дел. В то же самое время это была такая книга, которая сладко нашептывала то, что эти образованные, но вечно загоняемые в туник люди хоте­ли услышать: то были истории о достойной сожаления близору­кости, омраченной способности к суждению и злонамеренных просчетах стареющих драчунов, вынужденных решать задачи более величественные, чем они сами; истории, мораль которых заключалась в том, что отвратительные деяния всегда соверша­ются и результате пагубных ошибок. Нет нужды говорить, что опус Кейнса, как, впрочем, и нес проявления гак называемого просвещенного консерватизма, ни в коем случае не оросил вы­зов текущему состоянию общественных и политических дел, — лучшим выходом, по мнению Кейнса, стала бы поддержка Вей­марской республики, которая, в конце концов, сама была по­рождением Версаля. Кейнс призвал все стороны и партии к уме­ренности. Итак, он сыграл безопасную игру и выбрал «промежуточную дорогу», перечислив в заключении книги альтернативы Версальскому договор)7, каждая из которых неизмен­но оказывалась хуже существующего положения. Интересно, что это «умиротворяющее» напутствие предвосхитило вкус той игры, которую британцы затеяли в тридцатые годы против все­го остального мирового сообщества, подталкивая Гитлера к войне*.

* См. главу 5

Согласно схеме этой игры, Советскую Россию изобра­жали как «гибельного врага на Востоке», на которого Британия неожиданно натравит ошеломленную Германию, с одной сторо­ны, гонимую вечным страхом перед коммунистической Росси­ей, а с другой — непомерным презрением к своим европейским соседям.

Нынешнее правительство Германии выступает за германское единство больше чем кто бы то ни было... Победа [коммунизма] в Германии вполне могла бы стать прелюдией к мировой революции; она... привела бы к заключению страшного союза Германии и России; она перечеркнет все надежды, питаемые финансовыми и экономическими статьями мирного догово­ра... Но с другой стороны, победа реакции в Германии... возродившейся из пепла космополитического милитаризма... о\-дет рассматриваться всеми как угроза безопасности в Европе и большая опасность для плодов победы, скрепленной мир­ным договором... Гак давайте же поощрим Германию и помо­жем ей занять достойное место в Европе, чтобы страна эта могла стать созидателем и организатором процветания и бо­гатства... (120)

Немцам книга Кейнса в целом пришлась по вкусу.