ГИТЛЕР, Inc.

Выказывая замечательную снисходительность в своих апологи­ях, биографы Нормана дополнили этот эскиз «человека-паука» весьма смелым соображением, являющим собой превосходный пример давней «ученой» традиции пропускать и запутывать све­дения, касающиеся деятельности Нормана и Банка Англии в пе­риод между двумя мировыми войнами:

Но кем был Норман, если не невезучим дублером, которому выпало сыграть, наконец, главную роль в этой общественной драме? Он конечно же хорошо знал текст своей роли, но аб­солютно не знал сюжета (23).

Здесь, однако, можно удивиться: как мог виртуозный верхов­ный жрец банкирской решетки в течение двадцати четырех лет удерживать понтификат в должности главного казначея империи в период, совпавший с самой критической эпохой западной истории, если он «не знал сюжета»?

Сюжет на самом деле начал развертываться в Версале, и пер­вый акт драмы завершился пророчеством Веблена. Второй акт был поставлен на германской сцене — то было крещендо живо­писных путчей, апофеозом которых стало национальное бан­кротство, совпавшее с выступлением Гитлера в мюнхенском пив­ном зале. Теперь, наконец, действие смещается на мировые рынки, в то время как бурный немецкий эксперимент оставили докипать в безвестности. Все это время Банк Англии отнюдь не пребывал в праздности. Норман весьма внимательно следил за происходившими событиями, обращая особое внимания на дей­ствия, которые в то время совершал его друг Бен Стронг по ту сторону Атлантики.

Как раз в то время, когда заключался Версальский договор, то есть, в июне 1919 года, Соединенные Штаты переживали свой первый послевоенный бум, необычайную кредитную ин­фляцию, запущенную мировой войной, потребовавшей массо­вых закупок продовольствия и товаров со стороны союзни­ков. При обилии золота в хранилищах, распухшей кредитной базе, взлете цен и низкой безработице дополнительные, лиш­ние американские кредитные деньги породили взлет на фон­довой бирже и стимулировали спекуляцию недвижимостью, достигшей своего апогея в ноябре 1919 года (24). Эта игровая мания достигла таких масштабов, что проценты по займам до востребования*

* Займы, которые выплачивались в срок по выбору заемщика или креди­тора с оповещением за 24 часа.

достигли астрономической высоты — 20 про­центов. В Лондоне, как и в других финансовых центрах, такие квоты достигались, как только извлеченные в Сити банков­ские сальдо доставлялись по банковским сетям на Уолл-стрит, чтобы поддерживать такие высокие ставки. Другими словами, тем самым осуществлялся экспорт капитала, и, пока транс­ферт был устойчив (британские инвесторы продавали фунты и приобретали доллары), фунт стерлингов ослаблялся по от­ношению к доллару, который в 1919 году был единственной валютой, привязанной к золоту; ослабление по отношению к доллару автоматически означало ослабление по отношению к золоту.

Если принять, что главной целью Британии после «возвра­щения в нормальное состояние» действительно было возвраще­ние золотого стандарта ее валюты, то такое бегство капитала и падение обменного курса представляло серьезную проблему и препятствие. Но почему так важно было снова привязать ва­люту к золоту? «Ради престижа!» — в один голос отвечали храни­тели британских сокровищ. Но это была ложь, и немалая.

В действительности банк готовился к планированию великой стратегической игры, на столько сложной и потенциально настолько опасной, что она требовала величайшей осмотри­тельности со стороны клубов, посвященных в ее суть. А уж они-то знали, как себя держать и какую мину строить, когда дело до­шло до дерзких расспросов со стороны общества относительно их деятельности: они просто не стали «ни объясняться, ни оп­равдываться». Эту максиму, как говорят, «чрезвычайно любил Норман» (25).

Для того чтобы вернуться к золотому стандарту, Британия отвела себе пять лет — до 1925 года (26). Но сначала ей следова­ло урегулировать некоторые проблемы в колониях.

Индия, обладавшая весьма рудиментарной банкирской ре­шеткой, испытывала всем известный голод в благородном ме­талле, который там, по старому порядку, был обычным платеж­ным средством по долгам. Вклад Индии в военные расходы Британии был таким большим, что Индия с сентября 1919 по фе­враль 1920 года непрерывно требовала удовлетворить ее потреб­ность в золоте, чтобы добиться явного положительного сальдо в торговле с имперским центром, что оказывало огромное дав­ление на Лондон. Именно это и отсасывание средств из-за спе­кулятивной лихорадки на Уолл-стрит приводило к дальнейшему ослаблению фунта стерлингов. Индия отчаянно пыталась сохра­нить свой золотой запас во время войны, но все попытки были жестко пресечены. Индии пришлось удовлетвориться либо сере­бром, либо фунтами стерлингов (27). Принимать последние Ин­дия не желала, но поскольку получить золото от Лондона было невозможно, то Индия получала из Британии фунты стерлингов и покупала на них серебро в Америке. Но и это, жаловались в казначействе, ослабляло фунт (по отношению к доллару).