Гитлер_директория

Однако даже они вызывают недоумение, природа которого понятна, — на этой скамье, перед лицом дохнувшей на приговоренных смерти, в момент, когда все, по существу, для них уже кончено, когда суть каждого обнажена перед миром, только один из этих очень скверных людей ведет себя по-человечески: во время общей катастрофы пытается помочь тому, кто тонет рядом с ним. Это импульс, живое движение души. Это та реальность, которую можно проигнорировать, но нельзя обмануть.

Гесс до конца жизни не забыл поддержки Риббентропа в столь критический для себя момент, но, склонный к мистицизму, он в письме к сестре истолковал то прикосновение руки бывшего товарища по партии как «послание от Адольфа». Бог ему судья.

Моя концепция романа о Риббентропе заключалась бы в следующем: жизнеописание последних четырнадцати лет его жизни (Риббентроп вступил в НСДАП в 1932 году, а казнен был в 1946-м). Став членом партии, он в конце концов целиком подчинил себя ее главному принципу — «фюрер-принципу», то есть сделал волю вождя своей волей. Сумел сделать — существенное уточнение, поскольку для этого нужно обладать вполне определенными качествами. Обязательным, по-моему, является отсутствие чувства юмора.

А теперь пройдемся по фактам биографии и деятельности Риббентропа, опирающимся на документы и личные записи фигурантов, и посмотрим, насколько такая концепция верна.

Он родился в 1893 году в гарнизонном городке Веселе, на Рейне. Отец был офицером, подполковником кайзеровской армии; мать — из обеспеченной семьи верхушки среднего класса. Отсутствие чувства юмора, которым, как мне кажется, в самом деле страдал Риббентроп, в Нюрнберге впервые было высмеяно одним из судей как раз в связи с его отцом. Риббентроп сказал, что его отец Рихард Риббентроп подал в отставку, поскольку «разошелся во взглядах с кайзером». Тут и прозвучала язвительная реплика по поводу ситуации, в которой могли вспыхнуть «разногласия» между Верховным главнокомандующим и артиллерийским подполковником. Другой бы на его месте нашелся (уколы подобного рода на суде отлично парировал Геринг), а Риббентроп обиделся. Потом в камере взялся за перо и все объяснил: отец не одобрил отставки Бисмарка, счел это личной обидой (и не он один), к прошению об отставке не прибавил прошения о праве ношения в отставке мундира (как это обычно делали офицеры); одним словом, ничего особенного, а тем более смешного, во всем этом не было.

Но отбивать удары нужно вовремя.

Детство, юность проходили у него легко, радостно, без потрясений. Учился, путешествовал (Англия, Канада), увлекался спортом. Первая мировая война застала его в Оттаве, где он вел светский образ жизни: приемы, балы, театр, теннисные корты… Молодой Риббентроп был красив, хорошо воспитан, всем нравился. Он даже собирался остаться в Новом Свете навсегда, но война изменила его планы. Он тут же вернулся в фатерланд и пошел на фронт. Два раза был ранен, получил чин лейтенанта и Железный крест I класса. Его светскость и знание четырех языков использовали в штабе фон Секта: Риббентроп присутствовал на мирных переговорах в 1918 году.

После войны он, подобно многим солдатам и офицерам, мог быть выброшен из жизни за ненадобностью и озлобиться, как это произошло, например, с Гитлером и Герингом, однако знание языков и тут помогло удержаться на плаву. Он начал работать в процветающей фирме, занимавшейся импортом, но вскоре женился по любви на богатой наследнице компании по производству шампанских вин. А в 1925 году прибавил к своей фамилии приставку «фон», поскольку этого желал и муж его тети, получивший дворянство в 1884 году. После женитьбы Риббентроп снова много путешествовал, рекламируя во Франции и Англии виски «Джонни Уокер», ликер «Шартрез» и лучшие сорта бренди, при этом много общался с разными, часто хорошо информированными в политике людьми.

Именно это, а также его кругозор, аристократичность, обширные связи и привлекли к его личности внимание Рудольфа Гесса, который в начале тридцатых годов почти единолично вел жесткий отбор тех, кто мог быть полезен для дела и допущен к телу (фюрера. — Е.С.). Риббентроп был «допущен», более того, принят с видимой благожелательностью. Гитлер с удовольствием и подолгу беседовал с Риббентропом, кстати, в отличие от самого Гесса, как правило, перегруженного работой. Таким образом, заместитель фюрера, гораздо лучше своего протеже знавший и понимавший англичан, допустил серьезный промах. Его собственное влияние на Гитлера в отношении Англии оказалось слабее, нежели влияние Риббентропа, суть которого заключалась в том, что англичане всего лишь деградирующая ветвь германской расы, находящаяся под пятой евреев, и в случае войны с Германией никогда не станут бороться за победу, как говорится, «любой ценой».