Гитлер

Вскоре после этого из Москвы позвонил Риббентроп. Сталин требовал, чтобы литовские порты Либау и Виндау были включены в сферу его влияния. Гитлер, взглянув в атлас, дал свое согласие. Вечером 23 августа, после ужина, взорам Гитлера и его гостей предстало необычное зрелище: небо неожиданно окрасилось сначала в бирюзовый, затем в фиолетовый и, наконец, в ярко-красный цвет. Это было северное сияние – явление, крайне редкое для тех широт. Фон Белов высказался в том смысле, что это знак грядущей кровавой войны. Если она и будет кровавой, парировал фюрер, пусть начнется скорее – чем дольше тянуть, тем больше прольется крови…

В два часа ночи Риббентроп передал по телефону: пакт о ненападении с Советским Союзом подписан. «Это произведет эффект разорвавшейся бомбы», – прокомментировал Гитлер. Он не ошибся. Формально этот текст служил продолжением договора о нейтралитете от 1926 года. Он содержал семь статей и один секретный протокол. В преамбуле говорилось, что правительства обеих стран руководствуются желанием укрепления мира между Германией и Советским Союзом. Они обязались воздерживаться от любых насильственных действий и от любой агрессии как по одиночке, так и совместно с другими державами, а также не оказывать содействия третьей стороне в случае, если одна из них станет объектом нападения. Заявляли о своей готовности поддерживать тесные связи, проводить совместные консультации и обмениваться информацией. Отказывались от участия в альянсах, прямо или косвенно направленных против второй стороны. Споры и разногласия должны решаться полюбовным соглашением или с привлечением арбитражной комиссии. Срок действия пакта устанавливался на 10 лет; с молчаливого согласия сторон он продлевался еще на пять лет, если за год до истечения срока действия одна из сторон его не денонсирует. Пакт вступал в действие с момента подписания.

Секретным протоколом предусматривалось, что в случае территориальных и политических перемен в Финляндии, Эстонии, Латвии и Литве северная граница Литвы будет служить одновременно границей зон влияния Германии и СССР (при этом обе стороны признавали интересы Литвы в области Вильны – сегодняшнего Вильнюса). В случае территориальных или политических перемен в Польше граница между зонами влияния Германии и СССР должна будет проходить по руслу рек Писса, Нарва, Висла и Сан. Поддержание независимости польского государства и его границы могут быть определены только в свете будущего политического развития. Этот вопрос должен будет решаться двумя договаривающимися сторонами. В том, что касается Юго-Восточной Европы, то если советская сторона проявит интерес к румынской Бессарабии, то с немецкой стороны возражений не поступит.

Гитлер надеялся с помощью этого договора отвратить западные страны от мысли помогать Польше. Правда, ему пришлось на время отказаться от заключения альянса с Японией – когда новость добралась до Токио, в стране начался тяжелый кризис, а премьер-министр Хиранума был вынужден уйти в отставку. Уже на следующий день фюрер убедился, что западные державы реагируют на пакт совсем не так, как он предполагал. Чемберлен подтвердил перед палатой общин, что намерен выполнить обязательства, взятые перед Польшей. С каждым днем становилось яснее, что локальной войной дело не ограничится. Это сделалось очевидным 25 августа, когда в Берлине узнали о том, что Англия и Польша заключили между собой альянс.

Но это было еще не все. Ближе к вечеру итальянский посол Аттолико вручил Гитлеру письмо Муссолини, в котором сообщалось, что Италия не готова к войне. Новость не удивила бы Гитлера, если бы он внимательнее прислушивался к тому, о чем говорил ему Чано. Но фюрер был настолько твердо убежден в том, что германо-советский пакт одновременно заставит отступить англичан и приведет к нему Муссолини, что пропускал мимо ушей любую информацию, не укладывавшуюся в заранее составленную им схему. На какой-то миг Гитлер почувствовал растерянность: еще утром он отдал приказ о введении в действие «Белого плана». Теперь, как и в ходе судетского кризиса, следовало дать делу задний ход, однако этого не произошло. Мобилизационные меры продолжали вестись полным ходом. Занимался ими, как и в прошлый раз, фон Браухич. Генерал-квартирмейстер вермахта Эдуард Вагнер отметил: «Полный хаос – и в решениях, и в командовании».