Читаем Гитл и камень Андромеды полностью

По словам Кароля, его мамаша тоже не слишком обременяла себя памятью о сыне. Она переходила из рук в руки, но все по кибуцам. Городская жизнь ей не нравилась. Кароля она сдала государству восьми лет. Его тоже передавали с рук на руки различные интернаты. В одних полагалось носить кипу и блюсти законы Торы, в других это не только не поощрялось, но и порицалось. Каролю приходилось полагаться только на себя как в вопросах веры, так и в устройстве собственной жизни. Он распорядился собой вполне резонно. Приобрел несколько профессий, дослужился в армии до чина подполковника, завел огромное количество армейских дружков и, по всей вероятности, продолжал какой-то неявный вид службы в организациях, о которых говорил туманно и намеками. Ему часто приходилось уезжать в дальние страны. Что он там делал, оставалось его тайной. Однако антикварную лавку он открыл не случайно.

Помимо амфор и кратеров, поднятых со дна моря, стеллажи и закрытые шкафы полнились японскими нецке, старинными рукописями, среди которых были даже пергаменты, китайскими акварелями, английским серебром, вывезенным из Индии, и большим количеством пыльных папок, содержимое которых мне предстояло разобрать, поскольку речь шла о рисунках и гравюрах. Кроме того, следовало разобраться с картинами, аккуратно сложенными в штабеля в подсобке, и с книгами, так же аккуратно разложенными по коробкам.

Увидев большое количество растрепанных книг с ивритскими буквами, я испугалась. У меня не было даже представления, что с этим делать.

— Найдем специалиста, — ободрил меня Кароль. — Только они все жулики. Но тебя, кажется, непросто обвести вокруг пальца. Сдается мне, что ты мне подходишь. Только смотри, — добавил он после небольшого раздумья, — налево не торгуй, с клиентами не хитри. Я этого не люблю. Если будешь вести себя правильно, не пожалеешь.

Я поняла, что уже состою в должности. Хорошо бы выяснить насчет зарплаты. И как бы это мне подойти к этому вопросу?

Кароль не сразу, но отозвался на мой немой вопрос:

— Первые полгода будешь работать почти за так, но с комиссионными. А если сойдемся, получишь пай, и зарплату положу хорошую. А с комиссионными так: заранее назначим на всё цену. Что добудешь с клиента сверх цены, с того — десять процентов.

— Тридцать, — хмуро бросил молчавший до сих пор атлет Женя.

— Пятнадцать, а через полгода поговорим снова, — сказал Каакуа, как отрезал.

После этого разговора я так и не поняла, хватит ли мне денег, чтобы платить за кефир и стрижку, или нет. Про босоножки, судя по всему, придется забыть. Впрочем, багаж уже прибыл, а там все, что Сима сумела собрать по блату за месяц со складов и из магазинных загашников. Багаж получился небольшим, но качественным. Если бы у Симы было больше времени, я бы, пожалуй, привезла в Израиль половину товарного довольствия Питера и окрестностей. Но Сима суеверна и, пока не пришло разрешение — черным по белому, — никаких приготовлений не совершала. Тут я вспомнила, что багаж еще в порту, идти за ним надо с Мишкой, а это исключается. Плакали мои итальянские босоножки, особый раздел Симиных достижений!

— Сегодня и начнешь, — объявил Кароль. — Откроем в девять.

— Мне надо хотя бы с ценами разобраться, — взвизгнула я.

— Вот и будем разбираться. Сегодня я с тобой. А завтра утром улетаю на две недели. Будешь открывать по утрам часа на три, с десяти до часа например, а потом — с девяти вечера до полуночи. В остальное время будешь разбирать картинки и составлять к ним… как это у вас называется? Аннотации. И еще: тут есть вещи, которые с прилавка не продаются. Поняла?

Я ничего не поняла, кроме того что речь не идет о семичасовом рабочем дне. А как с выходными?

— Выходные — наши лучшие дни, — удивленно взмахнул бровями мой новый хозяин. — Только тогда и идет торговля.

— И как я доберусь ночью до яхты?

Сросшиеся на переносице брови сербо-турка опять полезли вверх.

— Она живет у меня, — буркнул Женя.

— Переедет ко мне, — сообщил ему Кароль, засунул руки в карманы и принялся перекатываться с носка на каблук.

Вот это уж фиг. Я ничего не имела против того, чтобы разделить каюту с фригидным атлетом. Но балканские страсти исключались. Лучше вернуться в Петах-Тикву.

— Не переедет, — лениво ответил Женя, предварительно взглянув на меня и оценив ситуацию. Он не стал менять позы, но бицепсы дрогнули, и шея напряглась.

— Ну-ну! — осклабился Кароль. Неумелая улыбка тут же облупилась, открыв закушенные губы. — Ладно, — сказал он после минутного раздумья. — Твоя так твоя. Мы у своих не одалживаемся. Пошли ко мне, выпьем кофейку.

Они пошли вперед. А я вдруг поняла, что меня (меня!) только что разыграли на кону, как какую-нибудь маруху в малине. И что теперь делать? Идти за ними? Дать деру? Я влипла черт-те во что, помоги мне еврейский Бог и алтайский шаман. С другой стороны, работа неплохая, почти по специальности. А с Женькой этим еще надо сообразить. Заступился все ж, поиграл бицепсами. А нас, баб, хлебом не корми, дай посмотреть, как олешки из-за нашей особы рогами сцепятся. Может, не такой уж и замороженный. В умелых руках оттает.

Перейти на страницу:

Все книги серии Проза еврейской жизни

Похожие книги