Женька остолбенел. Потом засуетился и помчался в марину. Я было побежала за ним, но вовремя спохватилась. Еще не время встречаться с призраком. Не так. Все не так. И с «Андромедой» надо было подождать.
Он вернулся под утро. Усталый, но бодрый. Счастливый даже. Яхта была в плохих руках, требуется ремонт, но небольшой. В несколько тысяч уложимся. И все. И никаких страданий. Вот и пойми, в которую из Андромед он был влюблен. В яхту, пожалуй.
Того, чтобы провожать милого в море, распустив косы по ветру, в заводе у нас не было. Женька поехал собирать товар по каким-то своим явкам от Ашкелона до Нагарии, потом ушел в море. Месяца три от него не было известий. Правда, Сима сообщила, что приезжал, все дела провернул, не понравился и назад уехал. А спустя три месяца — звонок в пять утра. Голос хриплый и далекий.
— Слушай, мать, шторм треплет второй день, и яхта идет ко дну. Не держи зла. У меня в жизни лучше тебя ничего и никого не было.
— Где ты?! — заорала я так, словно шторм бушевал не за окном даже, а прямо в спальне. — Координаты! Дай координаты.
Он молчал. А я продолжала орать. Тогда он эти проклятые координаты назвал. Прошипел: «Поздно уже!» Потом что-то забулькало в трубке, и все. Что там у него приключилось — черт знает.
Рация не отвечала. И я стала соображать, кого звать на помощь. Кароля снова нет. Абке в такую рань не дозвониться. В армию, полицию? Куда звонят по такому случаю? На стене рядом с кроватью была прикноплена бумажка с телефоном Шуки. У того тоже яхта была, они с Женькой иногда с ним на пару в море ходили. Женька эту бумажку и прикнопил. Сказал даже: если что-то серьезное, звони ему. Можно положиться. Я позвонила.
Мне ответил свежий голос. Три часа ночи, а голос — как после душа и утреннего кофе.
— Где? Минуточку. Сейчас. Пишу. Не выходи из дома, сиди на телефоне, даже в туалет не ходи. Вдруг он снова позвонит. Сама никому не звони. Я скоро приеду.
Приехал он часа через два. Все это время я металась по дому. Телефон не звонит. Женькина рация молчит. Чего я жду?! Почему понадеялась на какого-то Шуку? Где Женька?! Что делать?!
И только я начала соображать, где сейчас может быть Кароль и как туда дозваниваться, как в дверь позвонили.
До этого я видела Шуку только раз. Запомнила глаза. Глаза примечательные: серые, но яркие. И очень пронзительный взгляд. Полковник, чином старше Кароля. И при высшей воинской награде за какие-то там дела, про которые в местных учебниках истории написано. При этом — Женькин приятель, это я уже сообщила. Только в связи с прежней Женькиной любовной эпопеей они сильно поссорились. Шука считал, что Женька не должен был умыкать Луиз. Да и история с венчанием ему не понравилась. Он орал: «Если ты мужчина, реши: ты — еврей или христианин! От кого ты прячешься? И если решил жениться, иди к ее папаше и действуй по всем правилам! А ты — трус! Все вы такие, у вас черт знает что в голове!»
Женька на него обиделся, да и я после Женькиного рассказа надулась. «Все мы такие»! Мы! А они — ангельской породы. Но после жуткой истории, приключившейся на «Андромеде», Шука все же приехал к Женьке в Нес-Циону и предложил помощь. Брал его на своей яхте в море и, как мог, лечил от мерехлюндии. Только я ему этого «мы — вы» не простила. А тут налетела с поцелуями.
Впрочем, давайте по порядку! Шука вошел со словами: «Жив твой Женька! Пограничная охрана сняла его с яхты. В последний момент успели. Яхта пошла ко дну на глазах. Говорят, страшное было зрелище. Как в воронку ее утащило. Может, Женька на что-то наскочил в темноте. Явная пробоина. И большая. Чудом успели».
Тут я и накинулась на Шуку с поцелуями. А он не отмахивался. Принимал с удовольствием, даже поучаствовал в этом празднике духа. Потом велел: «Жарь яичницу, вари кофе. Нам далеко ехать за твоим морским волком. Он на военной базе под Нагарией».
Шука вел «Форд» как самолет: у-у-у, выходим на взлетную полосу, ж-ж-ж, разгон, фью-и! — полетели! Так мы летели до самой Хайфы, благо время было утреннее, раннее, машин мало. А на чек-пойнте за Хайфой застряли. И там меня осенило: Женька сам устроил эту пробоину! Какой же он подлец! Впрочем, почему обязательно он? Это она, Андромеда проклятая, Луиз эта с душой эдельвейса! Ручки сцепила вокруг Женькиной шеи и потащила к себе. Тварь! Хоть бы осталась там, в трюме. Пусть ее нашли бы через триста лет — в свадебном платье на супружеской постели. В веночке из белых роз и с перерезанной шеей. Пусть!
— Чего ты? — спросил Шука.
— А что?
— Я спрашиваю, чего это ты колотишь кулаками? Хочешь выйти?
— Я и не заметила, что хулиганю. Шука! Понимаешь… я подумала… это Женька пробил в яхте днище.
— Ну да?! Зачем?
— Его Луиз достала. Не надо было мне отпускать его одного на «Андромеде».
Шука помрачнел.
— Если так, Женьку необходимо лечить, — сказал строго, когда мы уже подлетали к Акко. — У меня есть знакомый психиатр.
— Он не пойдет. И не больной он. Просто… он — русский. Тебе не понять.
Шука помолчал минут пять. Потом спросил:
— У вас долги?
— И что?