Гипнотизер

— Так почему здесь полиция? — спросил мистер Трифон, который все еще ждал своей очереди.

— Потому что Корделию подозревают в убийстве.

— О нет! — громко и твердо возразил инспектор Риверс. — Она не подозревается в убийстве, миссис Фортуна. Она лишь выступает свидетелем по делу об убийстве, ничего более.

— Речь идет об убийстве лорда, — любезно пояснила мистеру Трифону миссис Фортуна.

— Она была вовлечена в какую-то религиозную деятельность?

Инспектор Риверс бросил быстрый проницательный взгляд на высокого актера, который, похоже, получал удовольствие от собственного злословия.

— Сэр, вы были здесь вчера, когда сюда явилась мисс Престон? — несколько зловещим тоном произнес инспектор.

Актер сразу сменил манеру поведения, услышав угрожающие интонации в голосе полисмена. Он вдруг увидел истинные последствия разыгрывающейся драмы. Распахнув полы плаща, мистер Трифон оперся одной рукой на довольно потрепанный красный бархатный диван.

— Она мертва? — вопрошающим тоном обратился он к публике. — Я слышал, что она стала оракулом.

Миссис Фортуна решила немного просветить своего гостя и энергично вручила ему листок с новостями. Он прочел заголовки. Остальные столпились вокруг него, внезапно осознав, что только что стали свидетелями разбирательств дела о втором убийстве. И снова нити вели к миссис Фортуне! Так уж ли безопасно находиться здесь? Балерина Олив нарочито поежилась, поудобнее устраиваясь на красном диване.

— Я помню, что угощала ее портвейном, потому что она забыла дома деньги, — сказала балерина. — Она говорила со мной. Я рассказала ей о работе. На ней было очень красивое голубое платье, довольно дорогое.

Мистер Дженкинс, суфлер на пенсии, придвинулся к ним поближе, чтобы лучше слышать. Молодые хорошенькие актрисы только хихикали от волнения. Знаменитое жаркое все настойчивее заявляло о себе невыносимым запахом, и некоторые посетители перешли в другой угол.

— А какое отношение это имеет к мисс Престон? — спросил мистер Трифон.

— Она знала лорда. Я помню, что она знала его! — драматичным тоном поведала миссис Фортуна.

— Вы разговаривали с мисс Престон вчера вечером, юная леди?

Олив лишь кивнула в ответ.

— А вы, мистер Трифон?

— Да, — прозвучал ответ.

Инспектор продолжал методично опрашивать всех вокруг.

Прибыли еще два карлика и начали громко спрашивать, что здесь происходит. Их толкнули вперед, как детей, которые не должны пропустить самое интересное. Актеры кивали и говорили о Корделии. Голос мистера Трифона звучал громче всех: «Я говорил с ней».

— Много лет назад мы были заняты в одной постановке, название которой я не стану произносить, по старому актерскому поверью, уж вы простите меня, — постановка была неудачной и бездарной. Мы вспоминали вчера, как в состав действующих лиц, по замыслу управляющего, ввели слона.

— Она показалась вам расстроенной?

— Я же говорю вам, — вмешалась миссис Фортуна, — она была без накидки, а вчера было так холодно!

— Тепло вашего заведения заставит забыть о том, что за дверью бушует ненастье, миссис Фортуна, — театрально изрек мистер Трифон.

Он присел на край красного бархатного дивана, и балерина Олив с готовностью подвинулась, давая ему место. Мистер Трифон королевским жестом поблагодарил ее и устроился, как на троне.

— Я говорил с ней некоторое время. Она показалась мне заинтересованной в теме нашей беседы. Я не заметил и следа расстройства.

— Еще бы! — злобно прошипела миссис Фортуна, которая не любила терять публику, — она и сама была актрисой в более молодые годы. — Я помню, что вы довольно долго разговаривали с ней.

— Нам было что вспомнить, — согласился он.

Запах жаркого стал слишком невыносимым для обоняния гостей. Все с возмущением поглядывали в сторону котла. Инспектор Риверс заметил, что констебль Форрест, по лицу которого разлилась мертвенная бледность, держит у носа платок.

— Мне придется выступать в суде? — с интересом вдруг спросил мистер Трифон.

— О, я не смогу этого сделать, — отозвалась Олив. — Я не смогу выступать на публике с речью, ведь я танцовщица, в конце концов.

— Мы еще свяжемся с вами, — обронил инспектор Риверс и поспешил провести к выходу своего помощника.

— Бог ты мой! — воскликнул констебль, после того как его дважды вырвало. — О, прошу прощения, сэр. Не хотел бы я быть актером, если за это так кормят.

Они вдохнули воздух Друри-лейн, по которой ехали экипажи с покачивающимися фонариками и телеги, поднимавшие фонтаны грязи, смешанной с цветной капустой, ракушками от устриц и лошадиным навозом.

Инспектор Риверс нахмурился. Большой дом в Блумсбери и элегантные леди, которых ему довелось встретить, казалось, не могли иметь никакого отношения к заведению миссис Фортуны.

И никакой накидки.

Глава восемнадцатая