Гипнотизер

– Ездил к Эвелин? – равнодушно спросил комиссар.

– Да.

– К ней в квартиру?

– Да.

– Она была там?

– Да.

Молчание.

– Нет, ее там не было, – неуверенно сказал Юсеф.

– А где она была?

– В доме в лесу.

– Хороший дом?

– Не… Но там неплохо.

– Она обрадовалась?

– Кто?

– Эвелин.

Молчание.

– У тебя с собой что-нибудь было?

– Торт.

– Торт? Вкусный?

Кивок.

– Эвелин понравился? – продолжал Йона.

– Ей надо привозить самое лучшее.

– Она тебе что-нибудь подарила?

– Нет.

– Но, может, она тебя поздравила…

– Она не хотела дарить мне подарки, – обиженно сказал мальчик.

– Так и сказала?

– Да, так и сказала, – быстро ответил он.

– Почему?

Молчание.

– Она на тебя сердилась? – спросил Йона.

Мальчик кивнул.

– Она хотела, чтобы ты сделал что-нибудь, чего тебе не хотелось? – спокойно продолжал комиссар.

– Нет, она…

Юсеф что-то прошептал.

– Не слышу, Юсеф.

Мальчик продолжал шептать. Йона пододвинулся и нагнулся, пытаясь что-нибудь расслышать.

– Пошел в жопу! – заорал Юсеф прямо ему в ухо.

Комиссар отшатнулся, обошел койку, потирая ухо и пытаясь улыбнуться. Юсеф, с серым лицом, прошипел:

– Я дознаюсь, что это за чертов гипнотизер такой, я ему глотку порву, найду его и его…

Лисбет Карлен подбежала к кровати и попыталась остановить запись.

– Юсеф! Ты имеешь право ничего не говорить…

– Не лезьте, – оборвал ее комиссар.

Она взволнованно посмотрела на него и дрожащим голосом сказала:

– Перед допросом вам следовало сказать ему…

– Вы ошибаетесь. Нет закона, который регулирует проведение допроса. – Йона повысил голос. – У него есть право хранить молчание, это так. Но закон не требует, чтобы я информировал его об этом праве.

– Простите.

– Все нормально, – буркнул Йона и повернулся к Юсефу. – Почему ты так злишься на гипнотизера?

– Я не обязан отвечать на ваши вопросы, – огрызнулся тот и шевельнул рукой, пытаясь указать на Лисбет.

Глава 17

Утро пятницы, одиннадцатое декабря

Эрик сбежал вниз по лестнице и выскочил из подъезда. Он снова оказался на Свеавэген. Почувствовал, как по спине стекает холодный пот. От злости болела голова. Он не понимал, как мог так по-идиотски вести себя и оттолкнуть Симоне из-за того, что обиделся. Эрик побрел по направлению к Оденплан, сел на скамейку возле библиотеки. Холодно. Рядом под ворохом тонких одеял спал какой-то человек.

Эрик поднялся и пошел назад, к дому. Купил в пекарне хлеба и латте маккьято для Симоне. Поспешно, широкими шагами взбежал по лестнице. Дверь была заперта. Эрик достал ключи, отпер дверь и сразу понял, что в квартире никого нет. Эрик подумал, что должен доказать Симоне: она может положиться на него. Сколько же времени понадобится, чтобы снова убедить ее в этом. Он стоял у кухонного стола и пил кофе, чувствуя себя больным. Надо найти таблетку лосека.

На часах около девяти. До начала дежурства в больнице еще несколько часов. Эрик взял книжку и лег в кровать. Но, вместо того чтобы читать, задумался о Юсефе Эке. Смог ли комиссар разговорить его?

Квартира стояла тихая, покинутая.

От лекарства по желудку распространялся мягкий покой.

Ничто из сказанного под гипнозом нельзя использовать в качестве доказательства, но Эрик знал, что Юсеф говорил правду. Это он перерезал семью, хотя мотивы все еще были неясны, как и то, каким образом сестра командовала им.

Эрик закрыл глаза и попробовал представить себе дом и семью Эков. Эвелин, должно быть, еще раньше почувствовала, что брат опасен, подумал он. Она годами училась жить рядом с человеком, не способным контролировать себя. Всегда настаивая на своем, с риском спровоцировать приступ ярости. Юсеф, должно быть, был драчливым мальчиком; его ругали, но он все равно дрался. Ее, старшую сестру, никто особенно не защищал. Семья день за днем старалась что-то сделать с яростью Юсефа, пыталась жить, не понимая всей опасности. Наверное, родители объясняли агрессию Юсефа тем, что он мальчик. Возможно, они чувствовали себя виноватыми в том, что позволяли ему играть в жестокие видеоигры, разрешали смотреть ужастики.

Эвелин при первой возможности покинула дом, нашла себе работу и жилище. Но что-то заставило ее почувствовать: все становится еще серьезнее. Неожиданно она так испугалась, что скрылась в теткином доме и держала наготове ружье, чтобы защищаться.

Юсеф угрожал ей?

Эрик попытался представить себе, как Эвелин дрожит по ночам, сидя в деревянном домике, в темноте, а рядом с кроватью лежит дробовик.

Он вспомнил свой телефонный разговор с комиссаром после допроса Эвелин. Что случилось, когда Юсеф явился к ней с тортом? Что он сказал ей? Что она почувствовала? Испугалась и схватилась за ружье? Или после этого посещения стала жить в страхе, что брат убьет ее?

Эрик думал об Эвелин. Вспоминал, как она стояла перед домиком. Молодая женщина в серебристом стеганом жилете, сером вязаном свитере, вытертых джинсах и кроссовках. Она медленно шла между деревьями, покачивался хвост на макушке. Детское беззащитное лицо. В безвольной руке дробовик. Дуло волочится по земле, слегка шевелит кустики черники и мох. Солнце светит между стволами сосен.