Гиперион

Некогда боги с людьми и блестящие музы водились,
И молодой Аполлон, солнечный, чуткий, как ты.
Ты же, ты — вестница их, словно свыше один из священных
В жизнь мою вдунул тебя; образ сопутствует твой
Боли моей и судьбе, проникая в любое творенье,
Вплоть до поры, как умру, смертью уверясь в тебе.

Дай же нам в жизни пожить, ты, с кем рядом горю и страдаю,
Ты, с которой стремлюсь к солнцу ясных времен.
Есть мы и будем! О нас будут знать и в грядущие годы.
Вспомнят о нас, о двоих, гения суть отыскав,
Скажут: однажды, любя, одиночество вынесли двое,
Мир потайной сотворив, явственный только богам.
Кто лишь о смертном печется, тот в бренную землю уходит,
Но до эфирных высот, к свету возносится тот,
Чтит кто и тайны любви, и высотам божественным верен,
Тот, кто, в надежде живя, тихо смиряет судьбу.

ЭПИГРАММЫ [221]

ΠΡΟΣ ΕΑΥΤΟΝ

В жизни искусство ищи, в искусстве — явление жизни,
Верно увидишь одно, верно второе поймешь.

СОФОКЛ

Тщетно иные пытались радостно выразить радость,
Слышу ее наконец, высказанной чрез печаль.

[СЕРДИТЫЙ ПОЭТ]

Злости поэта не бойтесь[222], пусть буквой она убивает,
Но благородством своим мысль оживляет в умах.

[ШУТНИКИ]

Душу вы раните мне вечной игрой несерьезной,
Тот, кто только острит, взят сомнением в плен.

КОРЕНЬ ВСЕХ ЗОЛ [223]

Благо едиными быть, откуда же вера людская
В благо — единственным стать, имея что-то одно?

ПИСЬМА [224]

МАУЛЬБРОНН

Из № 23. МАТЕРИ [225]

[Маульбронн, около 10 июня 1788 г.]

Среда, 4 июня

Я пробыл в Мангейме до 10 часов утра, в каковое время нанес визит надворному советнику Диллениусу, дядюшке моего Мерклина, где встретил отличный прием. — Потом я вновь пробежался по наилучшим улицам города, осмотрел замок и бастион, и повсюду здесь дворцы, повергающие меня в изумление. Между тем спутники мои приготовились к отъезду, я вскочил в коляску и с неохотой расстался с местом, где мог бы увидеть еще столь много вещей достопримечательных, почерпнуть столько новых идей. Через пять мостов переехали мы, прежде чем оказались на твердой земле; тот, что перекинут через собственно Рейн, неимоверно длинен, и притом на понтонах. Здесь стоят на якорях большие лодки, в ряд одна к другой, а на них уж положен мост. Когда подходят корабли, тут есть такие машины, которыми мост в разных местах раскрывается. Но что более всего привлекло к себе мой взгляд, так это корабли курфюрста, которые стояли у берега. От воды до палубы (то есть не считая того, что внизу) высота с небольшой этаж, а длина фута 24 будет, мачта над палубой возвышалась на большой этаж — а с нее свисало множество концов (канатов)чтобы поднимать и опускать мачту, убирать и ставить паруса. Совсем впереди был домик с зелеными ставнями, а весь корабль вообще был покрашен желтым и красным. Их там было два, совсем одинаковых, только что корабль курфюрстины был немного поменьше, чем самого Теодора (курфюрста)[226].