Гиперион

Джонни кивнул в знак того, что понял, о чем речь, и указал на валун метрах в пяти от портала:

— Вон там я лежал.

— С этой стороны или с противоположной?

— С противоположной.

Я подошла и осмотрела место преступления. Там не было ничего: ни крови, ни какой-нибудь записки, ни орудия убийства, ни следов. Словно тело Джонни и не лежало здесь ту сравнимую с вечностью минуту. Полицейские, наверно, исписали бы целые тома, фиксируя всевозможные микро-, био — и прочие улики. Но я не нашла ничего. Камень и камень.

— Если у вас на самом деле выпал кусок памяти, — спросила я, — откуда же вы знаете, что приехали сюда не один?

— Я просмотрел записи нуль-канала.

— И что: узнали вы, что за таинственная личность вас сопровождала?

— Мы оба ехали по моей карточке, — ответил Джонни.

— Вас было только двое?

— Да.

Я кивнула. Будь нуль-Т настоящей телепортацией, с помощью реестра канала можно было бы раскрыть любое внепланетное преступление; копия транспортной записи позволила бы восстановить интересующего нас субъекта целиком — до последнего грамма, до последней клетки. К сожалению, нуль-канал — это просто дыра в пространственно-временном континууме, проделанная фазированной сингулярностью. Поэтому, если преступник идет по чужой карточке, все, что мы можем узнать о нем, — это начальная и конечная точка броска.

— Откуда вы отправлялись? — спросила я.

— С Тау Кита.

— У вас есть код портала?

— Конечно.

— Тогда давайте съездим туда, — предложила я. — Там и договорим. А то здесь даже небо смердит.

ТКЦ, как издавна зовут Центр Тау Кита, — несомненно, самый густонаселенный из миров Сети. Здесь на пространстве, вдвое меньшем, чем суша Старой Земли, грызутся за место под солнцем пять миллиардов человек. Планету окружает орбитальное экологическое кольцо, на котором проживает еще полмиллиарда. ТКЦ — не только столица Гегемонии и резиденция Сената, но и важнейший деловой центр Сети. Естественно, портал, который вычислил Джонни, оказался одним из шестисот ему подобных в терминексе крупнейшего шпиля Нью-Лондона, самого старого и самого обширного из районов планетарного мегаполиса.

— Черт возьми, — сказала я, — давайте для начала выпьем.

Поблизости от терминекса было несколько баров. Я выбрала один — сравнительно тихий, темный, прохладный, стилизованный под портовую таверну и отделанный латунью и поддельным деревом. Я заказала пиво — на работе я вообще ничего крепче не пью. И флэшбэком не балуюсь. Иногда мне кажется, что, если бы не привычка держать себя в руках, я бы уже давно вышла в тираж.

Джонни тоже заказал пиво. Темное немецкое пиво — его делают на Возрождении-Вектор. «Интересно, — подумала я, — какие пороки могут быть у кибрида?» И, поймав себя на этой мысли, продолжила:

— Ну, что еще вы успели раскопать?

Юноша развел руками.

— Ничего.

— Е-мое, — сказала я не без восторга. — Ладно, это я так. И все-таки, имея в своем распоряжении все ресурсы ИскИна, вы ведь можете проследить, что делал ваш кибрид последние несколько дней до... несчастного случая?

— Могу, — согласился Джонни и отпил глоток. — Вернее, мог бы, но по целому ряду важных причин я не хочу, чтобы мои собратья ИскИны узнали о моем расследовании.

— Вы подозреваете кого-то из них?

Вместо ответа Джонни вручил мне копию записей своей универсальной карточки.

— После убийства я на пять дней потерял сознание. Вот все, что осталось, записи расходов.

— Час назад вы говорили, что отключились только на минуту.

Джонни почесал пальцем щеку.

— Нет, на пять дней. Да и то мне повезло.

Я жестом подозвала официанта (клиентов здесь обслуживали официанты-люди) и заказала еще пива.

— Послушайте, Джонни, — сказала я. — Чтобы по-настоящему войти в это дело, мне надо знать больше. О вас, о вашей жизни, кто бы вы ни были. Скажем, мне непонятно, зачем вообще вас убивать, если вы все равно восстановитесь — или как там это у вас называется?

— На это могут быть две причины, — ответил Джонни, глядя на меня поверх кружки.

— Причина первая — стереть кусок вашей памяти. В чем они и преуспели. А отсюда следует вот что; событие, которое они хотели вычеркнуть из вашей памяти, произошло на прошлой неделе. Ну а вторая причина?

— Может быть, они хотели послать мне сообщение, — ответил Джонни. — Только не знаю, о чем оно. И от кого.

— Кто-нибудь хотел вашей смерти?

— Нет.

— Но вы хоть подозреваете кого-нибудь?

— Никого.

— Большинство убийств, — сказала я, — совершаются под действием внезапных бессмысленных приступов гнева, причем убийца, как правило, хорошо известен жертве. Это или член семьи, или друг, или любовник. С преднамеренными убийствами картина та же самая.

Джонни промолчал. Что-то в его лице казалось мне невероятно привлекательным — видимо, сочетание мужской силы и женской чуткости. Или глаза?

— А что, у ИскИнов есть семьи? — спросила я. — Бывает ли между вами вражда? Или ссоры между членами семьи? Любовниками?

— Нет. — Он слегка улыбнулся. — У нас существуют некие полусемейные отношения, но без ваших эмоций и взаимной ответственности. «Семьи» — это просто удобное название групп ИскИнов, развивающихся в одном общем направлении.