Гиперборейская чума

Но вместо фотографий и видеокассет Ираида притащила к ней живого (слегка придушенного) изменщика и вручила со словами: «Иди и не греши». Изменщик, боясь оглянуться на Ираиду, поклялся, что никогда больше не выйдет из дому, не то что бы что.

Гонорар за это у нас бездарно ушел на тупые розыски по делу «Кровавый косяк». Криса вдруг потянуло на дорогостоящие развлечения: театральные премьеры «для своих», хэппенинги, инсталляции и перфомансы, конкурсы причесок, бюстов и задниц, росписей по живому и мертвому телу. Мы возвращались домой изумленные и потерянные. Но Ираиде нравилось. Кажется, она чувствовала себя просвещенным европейским путешественником, попавшим на праздник первого обрезания в племени бороро.

И, видимо, в этих беспорядочных метаниях мы зацепили— таки какую-то чувствительную паутинку.

О том, что за конторой нашей кто-то чужой стал осторожно подглядывать, нам доложила баба Фира, продающая газеты на подходах к метро. Дверь наша запиралась только на ночь, да и то не всегда, поскольку самое имя Коломийца работало лучше всяких охранников и засовов, однако система раннего оповещения у нас сложилась давно, и как-то сама собой. В нее входили дворничиха Альфия, безногий гармонист Гоша, персональный пенсионер Степан Афанасьевич — заядлый доминошник, упомянутая тетя Фира, а также пара трудных подростков, брат и сестра Кулюгановы.

Мы как раз сидели на кухне, доедая поздний завтрак.

— Кристофор Мартович, — позвала Хасановна, — тут к вам — но из-за ее спины уже просунулась встревоженная тетя Фира и четко доложила:

— Значит, так. Вертится в округе типчик склизкий, вами интересуется. Будто знаком был когда-то, да поссорился, а теперь вот помириться хочет, а подойти не решается, в общем, чушь всякую плетет. На пропойцу хочет быть похожим, а ботинки хорошие носит. Но не с Лубянки, это точно. И еще баба молодая появилась, не наша, с колясочкой гуляет, а в колясочке кукла пищит, я точно говорю, что кукла — потому что таких многозарядных памперсов не бывает. И еще какие-то электрики фонарь чинили, я потом позвонила в электросеть.

— Спасибо, тетя Фира. Садитесь с нами, перекусите.

Настоялись, наверное, с утра.

— Нет, садиться я не буду. Так вот: от фонаря того — я посмотрела — вход в подъезд, как на ладошке, виден и три ваших окна, что во двор выходят.

— Это понятно, с чего бы они на другой фонарь полезли:

Хасановна, Ираида, ну посодействуйте же! Надо усталого человека хоть кофем напоить.

— Нет-нет, пойду я. А то Кулюгановы там мне такого наторгуют — я их за себя оставила:

Все же мы заставили тетю Фиру выпить чашечку действительно хорошего кофе, сдобренного капелькой коньяка, и после ее ухода обсудили, как жить дальше.

В результате уже через час тихая наша квартира стала напоминать жилище простой российской семьи накануне незапланированного визита президента. Коломийцевы спецы облазали все углы в поисках жучков, проверили обе телефонные линии, показную и секретную, установили на парадной скрытый металлоискатель, а на окнах — телекамеры специальной противоснайперской системы наблюдения. Сразу же были засечены двое наблюдателей с биноклями: на чердаке дома напротив и в киоске, торгующим сигаретами, на фонаре таращила свой синий глазок маленькая телекамера, контору, похоже, кто-то решил обложить всерьез. Машину нашу, стоявшую у подъезда, минеры быстро ощупали и осмотрели, после чего отогнали в сервис. Теперь мы могли пользоваться только машинами из гаража «Тимура». Крису было категорически запрещено выбираться на крышу. Не слушая наших возражений, старую дверь подкрепили второй, внутренней — разумеется, бронированной. Кроме этого, никто из нас не должен был покидать помещение иначе как в сопровождении двоих вооруженных охранников. Надо им размяться, мрачно сказал Коломиец, мясо вон какое накачали, а мозги отдыхают.

Активность возымела действие: первой исчезла девка с коляской, потом посты наблюдения с биноклями. Последним смылся «пропойца», к тому времени многократно сфотографированный. Телекамеру, привинченную к фонарю, пока решили не трогать: пусть позабавятся люди, жалко, что ли. Тем более, что идущий от нее кабель — тонкий и прозрачный — глазастая Катька Кулиганова проследила до самого его пропадания все в том же сигаретном киоске. Пост тети Фиры был от этого киоска метрах в сорока, и именно там она стала покупать свои любимые «More» с ментолом.

Короче, началась правильная война разведок.

Честно сказать, поначалу мы уверены были, что все эти неприятности происходят из-за «Лаокоона». И ждали, что вот— вот заявится некто, желающий нас закупить на корню или как— то иначе, но пресечь нашу деятельность в этом направлении.

Получилось, однако, иначе.